Задержи звезды - [45]

— Однако в космосе не существует рая и ада, Кэри. Мы знаем это, находясь здесь.

— Но когда до этого дошло, ты сказал…

Он кивает:

— Я понимаю, о чем ты.

— Значит ли это, что ты веришь в жизнь после смерти?

— Я где-то читал, — осторожно говорит он, — что жизнь после смерти — это то, что мы оставляем в других.

Кэрис обдумывает его слова, отворачиваясь от Земли, чтобы взглянуть через астероидное поле на звезды над ним, точечный свет которых огромной паутиной окружает их насколько хватает глаз.

— Анна не живет, — наконец произносит она. — У нее не было шанса оставить что-то после себя. Даже тела. Вероятно, даже мозга.

Его голос нежен:

— Ты и я — здесь, мы говорим о ней. За свое короткое существование она изменила все наше будущее. Она осталась в нас.

* * *

Макс специально приготовил морковный пирог, но когда он позвонил в дверь квартиры напротив набережной, то понял, что это было лишь незначительным жестом. Дверь открылась, и его голос стал формальным, а манеры неловкими. Кэрис лицом к окнам неподвижно сидела в плетеном кресле с высокой спинкой, через балкон глядя на море.

— Привет.

— Привет. — Она не повернулась к нему.

— Я принес тебе пирог, — сказал он, зная, что это было неправильной фразой. — Ты в порядке?

Она повернула голову:

— Ты вернулся.

— Да.

— В мой Воеводу.

Он обдумывал свои дальнейшие слова.

— Я рад, что Лилиана позвонила мне. Я бы хотел знать…

Кэрис прервала его резким голосом:

— Я пыталась тебе позвонить.

— Извини. Я скучал по тебе.

— Садись, — все, что она ответила.

Макс пошел ва-банк и отрезал два куска морковного пирога, робко присев на диван в темной комнате. Кэрис повернула плетеное кресло спинкой к морю и взяла тарелку с пирогом.

— Мне хочется кое-что прояснить, — сказала она, откусывая кусок сливочной выпечки. — Я была также удивлена, как, полагаю, и ты, когда узнал, что я беременна.

— Да, — осторожно ответил он.

— И я не хотела ребенка, не особо. Меня просто немного травмировал этот процесс.

— Могу представить. Ты…

— Так что я опечалена, но это странная грусть.

Макс наклонился вперед:

— О чем ты?

— Это имеет научное объяснение: уровни гормонов меняются, мое тело снова приходит в норму. Между тем есть кое-что еще — я потеряла нечто неосознанно желанное, если это имеет какой-то смысл.

Он взвешивал слова, отчаянно пытаясь сказать все правильно.

— Я уверен, у тебя в жизни еще будет шанс сделать это снова, Кэри. В нужное время.

— Может быть. Однажды. — Она поставила тарелку на ногу. — Когда тебе говорят, что у тебя не может быть чего-то, я думаю, очень по-человечески начинать хотеть этого.

* * *

— Вот почему я считаю, что вера сбивает с толку, — говорит Макс, отчаянно и безуспешно пытаясь почесать свое тело внутри скафандра. — Ты проводишь столько времени в молитве и ожидании. Ждешь чуда.

— Верующие очень терпеливы.

— Меня совсем не впечатляет это. Я не думаю, что мог бы провести остаток жизни вот так, ожидая доказательства.

— Все оставшиеся двадцать пять минут или меньше?

Макс закрывает глаза.

— Возможно.

— Теперь ты агностик?[18] — скептически спрашивает Кэрис.

— Думаю, да.

— Это продлилось недолго.

— Я не говорю, что точно верю или не верю. — Макс дергает рукав своего скафандра с двумя соединениями, пытаясь выгнуть запястье назад, чтобы добраться до части руки где-то над лучезапястным суставом. Ткань растягивается, когда он тянет ее, она намного тоньше и универсальней жестких, более старых версий космических скафандров. Он не может достать до места, которое чешется, поэтому царапает податливую, похожую на неопрен[19] ткань. — Я только говорю, что мне нужно будет какое-то доказательство. Но я не стану ждать его всю оставшуюся жизнь. Не думаю, будто когда-либо отличался особым терпением. — Почесав нужное место, он удовлетворенно выдыхает. — Не считая того времени, когда я каждый день приходил, чтобы увидеться, пытаясь убедить тебя вернуться ко мне, — тогда я был очень терпелив.

— Хм-м, — говорит Кэрис.

* * *

Они сидели в той же комнате, на тех же плетеном кресле и диване, сквозь толстые фасадные окна балкона доносился слабый рев океана.

— Я думала над этим, — сказала она, — и я не принимаю тебя назад.

— Что?

— Мы больше не будем вместе.

— Почему?

— Не хочу, чтобы ты сбегал каждый раз, когда становится трудно.

— Я не сбегу, — возмущенно сказал он.

Кэрис приподняла бровь:

— Появились трудности, и ты ушел. При первом признаке проблем.

— Но я вернулся в ту же минуту, когда получил малейшую информацию о том, что у тебя проблемы. Это считается?

Она взболтнула кофе в кружке, держа теплый фарфор возле подбородка, и ее окутал аромат коста-риканских бобов. Пар полз вверх по лицу Кэрис, образуя подобие маски.

— Нет. Извини. Это хороший жест, так же как и морковный пирог, но нет.

Этот чертов морковный пирог.

— Что тогда?

— У нас слишком разные взгляды на жизнь, Макс, — ответила она. — Возможно, даже конфликтующие мировоззрения. Когда ты решил все закончить, то сказал: «Может, так будет лучше». Для тебя это было облегчением.

Он медленно кивнул.

— Ты все еще считаешь, что мы слишком молоды. По-прежнему уверен, что отношения могут сложиться только тогда, когда мы станем старше.