Зачинается песня от древних затей... - [4]

7

– Государь ты наш батюшка,

Государь Петр Алексеевич,

А кто ж будет ее расхлебывать?

– Детушки, матушка, детушки,

Детушки, сударыня, детушки!

1861

ЧУЖОЕ ГОРЕ

В лесную чащу богатырь при луне

Въезжает в блестящем уборе;

Он в остром шеломе, в кольчатой броне

И свистнул беспечно, бочась на коне:

«Какое мне деется горе!»

И едет он рысью, гремя и звеня,

Стучат лишь о корни копыты;

Вдруг с дуба к нему кто-то прыг на коня!

«Эй, кто за плечами там сел у меня?

Со мной, берегись, не шути ты!»

И щупает он у себя за спиной,

И шарит, с досадой во взоре;

Но внемлет ответ: «Я тебе не чужой,

Ты, чай, об усобице слышал княжой,

Везешь Ярослава ты горе!»

«Ну, ври себе! – думает витязь, смеясь, —

Вот, подлинно, было бы диво!

Какая твоя с Ярославом-то связь?

В Софийском соборе спит киевский князь,

А горе небось его живо?»

Но дале он едет, гремя и звеня,

С товарищем боле не споря:

Вдруг снова к нему кто-то прыг на коня

И на ухо шепчет: «Вези ж и меня,

Я, витязь, татарское горе!»

«Ну, видно, не в добрый я выехал час!

Вишь, притча какая бывает!

Что шишек еловых здесь падает вас!»

Так думает витязь, главою склонясь,

А конь уже шагом шагает.

Но вот и ступать уж ему тяжело,

И стал спотыкаться он вскоре,

А тут кто-то сызнова прыг за седло!

«Какого там черта еще принесло?»

«Ивана Васильича горе!»

«Долой вас! И места уж нет за седлом!

Плеча мне совсем отдавило!»

«Нет, витязь, уж сели, долой не сойдем!»

И едут они на коне вчетвером,

И ломится конская сила.

«Эх, – думает витязь, – мне б из лесу вон

Да в поле скакать на просторе!

И как я без боя попался в полон?

Чужое, вишь, горе тащить осужден,

Чужое, прошедшее горе!»

1866

ПАНТЕЛЕЙ-ЦЕЛИТЕЛЬ

Пантелей-государь ходит по полю,

И цветов и травы ему по пояс,

И все травы пред ним расступаются,

И цветы все ему поклоняются.

И он знает их силы сокрытые,

Все благие и все ядовитые,

И всем добрым он травам, невредныим,

Отвечает поклоном приветныим,

А которы растут виноватые,

Тем он палкой грозит суковатою.

По листочку с благих собирает он,

И мешок ими свой наполняет он,

И на хворую братию бедную

Из них зелие варит целебное.

Государь Пантелей!

Ты и нас пожалей,

Свой чудесный елей

В наши раны излей,

В наши многие раны сердечные;

Есть меж нами душою увечные,

Есть и разумом тяжко болящие,

Есть глухие, немые, незрящие,

Опоенные злыми отравами, —

Помоги им своими ты травами!

А еще, государь, —

Чего не было встарь —

И такие меж нас попадаются,

Что лечением всяким гнушаются.

Они звона не терпят гуслярного,

Подавай им товара базарного!

Всё, чего им не взвесить, не смеряти,

Всё, кричат они, надо похерити;

Только то, говорят, и действительно,

Что для нашего тела чувствительно;

И приемы у них дубоватые,

И ученье-то их грязноватое,

И на этих людей,

Государь Пантелей,

Палки ты не жалей,

Суковатыя!

Февраль 1866

УШКУЙНИК

Одолела сила-удаль меня, молодца,

Не чужая, своя удаль богатырская!

А и в сердце тая удаль-то не вместится,

А и сердце-то от удали разорвется!

Пойду к батюшке на удаль горько плакаться,

Пойду к матушке на силу в ноги кланяться,

Отпустите свое детище дрочёное,

Новгородским-то порядкам неученое,

Отпустите поиграти игры детские:

Те ль обозы бить низовые, купецкие,

Багрить на море кораблики урманские,

Да на Волге жечь остроги басурманские!

Осень 1870

…Прочел новое, еще нигде не напечатанное стихотворение графа А. К. Толстого «Песня о Потоке-богатыре»; рукопись его принес Николай от автора и списал себе; по форме оно напоминает древнерусские былины и представляет аллегорически народ русский, в нем много ума и язвительности, несколько напоминающей его «Целителя Пантелея».

Н. С. Лесков[1]

(6 апреля 1871 года)

ПОТОК-БОГАТЫРЬ

1

Зачинается песня от древних затей,

От веселых пиров и обедов.

И от русых от кос, и от черных кудрей,

И от тех ли от ласковых дедов,

Что с потехой охотно мешали дела;

От их времени песня теперь повела,

От того ль старорусского краю,

А чем кончится песня – не знаю.

2

У Владимира Солнышка праздник идет,

Пированье идет, ликованье,

С молодицами гридни ведут хоровод,

Гуслей звон и кимвалов бряцанье.

Молодицы что светлые звезды горят,

И под топот подошв, и под песенный лад,

Изгибаяся, ходят красиво,

Молодцы выступают на диво.

3

Но Поток-богатырь всех других превзошел:

Взглянет – искрами словно обмечет:

Повернется направо – что сизый орел,

Повернется налево – что кречет;

Подвигается мерно и взад и вперед,

То притопнет ногою, то шапкой махнет,

То вдруг станет, тряхнувши кудрями,

Пожимает на месте плечами.

4

И дивится Владимир на стройную стать,

И дивится на светлое око:

«Никому, – говорит, – на Руси не плясать

Супротив молодого Потока!»

Но уж поздно, встает со княгинею князь,

На три стороны в пояс гостям поклонясь,

Всем желает довольным остаться —

Это значит: пора расставаться.

5

И с поклонами гости уходят домой,

И Владимир княгиню уводит,

Лишь один остается Поток молодой,

Подбочася, по-прежнему ходит,

То притопнет ногою, то шапкой махнет,

Не заметил он, как отошел хоровод,

Не слыхал он Владимира ласку,

Продолжает по-прежнему пляску.

6

Вот уж месяц из-за лесу кажет рога,

И туманом подернулись балки,

Вот и в ступе поехала баба-яга,

И в Днепре заплескались русалки,

В Заднепровье послышался лешего вой,

По конюшням дозором пошел домовой,

На трубе ведьма пологом машет,