Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать - [44]

Мои соотечественники-американцы, давайте сделаем этот первый шаг. Давайте, если можем, выйдем из мрака войны и встанем на путь мира. И если это путь в тысячу ли или даже больше, пусть будет записано в истории, что мы, на этой Земле, в это время сделали первый шаг».

Кеннеди был настроен решительно, но не питал оптимизма по поводу того, что договор о запрещении испытаний будет ратифицирован милитаристски настроенным Сенатом. Он поделился 7 августа 1963 г. своим мнением с советниками, сказав, что для этого потребуется почти чудо. По его словам, если бы голосование в Сенате проходило прямо сейчас, оно бы набрало намного меньше необходимых двух третей голосов{221}. Помощник Кеннеди по связям с Конгрессом Ларри О’Брайен подтвердил точность прогноза президента. Предварительное голосование показало результат в 15 к 1 против запрещения испытаний{222}.

Кеннеди начал кампанию по просвещению общественности под руководством Нормана Казинса. Собрав 7 августа ключевых организаторов кампании, президент объявил, что они берутся за очень тяжелую работу и что он готов оказать им любую поддержку. Под руководством Казинса Гражданский комитет, как назвала себя эта группа, провел национальную кампанию по обеспечению поддержки ратификации договора Сенатом. Национальный комитет за разумную ядерную политику, сформированный в 1958 г. для разъяснения опасности ядерных испытаний, сыграл ключевую роль в кампании. Кеннеди и Казинс также заручились поддержкой Национального совета церквей, Союза американских еврейских конгрегаций, католического епископа Джона Райта из Питтсбурга и кардинала Ричарда Кушинга из Бостона, профсоюзных лидеров, сочувствующих бизнесменов, ведущих ученых и профессоров, лауреатов Нобелевской премии и редакторов ведущих женских журналов страны, которые были приглашены на специальную встречу с президентом и с энтузиазмом поддержали его идеи. По мере расширения кампании общественное мнение начало меняться. К концу августа расстановка сил в конгрессе изменилась от 15:1 против договора на 3:2 против него. Президент и его команда активистов надеялись, что спустя месяц общественное мнение будет на их стороне.

В то же время они раздражали представителей военно-промышленного комплекса, встревоженных внезапным разворотом президента к миру и его альянсом с защитниками мира в поддержку договора о запрещении испытаний. В журнале U. S. News and World Report 5 августа 1963 г. была опубликована большая статья, озаглавленная «США выходят из гонки вооружений?» В статье приводились цитаты «многих официальных лиц в военном ведомстве, которые сейчас предпочитают молчать», считая, что предлагаемая администрацией Кеннеди «новая стратегия сводится к преднамеренному одностороннему разоружению»{223}.

Эта тревога прозвучала еще громче в статье U. S. News от 12 августа, вышедшей под заголовком: «Если наступит мир, что будет с бизнесом?» Статья начиналась так:

«Снова возникает тот же вопрос: если наступит мир, что станет с бизнесом? Разорятся ли компании, если расходы на оборону будут сокращены?

В холодной войне затишье. Перед тем, как Сенат США ратифицирует договор, требующий прекращения испытаний ядерного оружия в воздухе и под водой, лидер русских Хрущев предлагает подписать пакт о ненападении.

Разговор о мире становится популярным. Но, прежде чем кричать, надо иметь в виду и кое-что еще».

U. S. News продолжал убеждать своих читателей в том, что расходы на оборону будут сохраняться благодаря таким факторам холодной войны, как Куба, остающаяся «российской базой, занятой русскими войсками» и «партизанская война в Южном Вьетнаме», где «красные китайцы при случае готовы в любое время развязать большую войну в Азии»{224}.

Вместе с тем понимающий человек мог задаться вопросом, что будет означать для оборонных подрядчиков распространение мирной инициативы Кеннеди на Кубу и Вьетнам?

Миротворчество президента уже не поддавалось никакому контролю и даже мониторингу военных. Они были не в курсе переговоров о запрещении испытаний. Кеннеди быстро обошел их, чтобы договориться о заключении соглашения. Как замечает биограф Джона Кеннеди Ричард Ривз: «Быстро действуя в московских переговорах, Кеннеди политически обыграл своих военных в важнейшем военном вопросе того времени»{225}.

Кеннеди признался Казинсу, что у него с Хрущевым больше взаимопонимания, чем у каждого из них с их собственной военной верхушкой: «Ирония всей этой ситуации заключается в том, что г-н Хрущев и я занимаем примерно одинаковые политические позиции в наших правительствах. Он хотел бы предотвратить ядерную войну, но находится под серьезным давлением своего бескомпромиссного окружения, расценивающего каждый шаг в этом направлении как соглашательство. И у меня похожие проблемы»{226}.

Почти четыре десятилетия спустя Сергей, сын Никиты Хрущева, добавил грустный комментарий относительно политической эмпатии Джона Кеннеди к его отцу. 4 февраля 2001 г. Сергей Хрущев, к тому времени старший научный сотрудник кафедры международных исследований Университета Брауна, комментируя фильм «Тринадцать дней» (описывающий события Карибского кризиса), написал в