Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать - [38]

«Мир не должен быть недостижимым, а война не должна быть неизбежной, – заявил он, опираясь на собственный опыт. – Более ясно определяя нашу цель, делая ее более управляемой и менее отдаленной, мы можем помочь всем народам увидеть ее, почерпнуть из нее надежду и неуклонно двигаться к ней».

Вторая мысль в речи Кеннеди заключалась в том, что в нашем самоанализе должно присутствовать уважение к нашему оппоненту: «Давайте рассмотрим наше отношение к Советскому Союзу». Нам нужно было изучить первопричину нашего отчаяния, а именно отношение к нашему врагу.

Кеннеди привел пример антиамериканской пропаганды из советского военного текста и заметил: «Грустно читать эти советские заявления и осознавать масштабы пропасти между нами». Дождавшись, пока его слушатели перестанут защищаться, он снова вернулся к теме самоанализа: «Но это также предупреждение – предупреждение американскому народу – не попасть в ту же западню, что и Советы, не видеть лишь искаженный и безнадежный образ другой стороны, не видеть конфликт как неизбежный, примирение как невозможное, а общение всего лишь как обмен угрозами».

Это было резюме наших собственных взглядов в духе холодной войны. Ключевым вопросом было не «а как насчет русских», а скорее, как насчет нашего собственного отношения, которое не может выйти за рамки «а как насчет русских». Дело опять не в соринке в глазу нашего соседа, а в бревне в нашем собственном.

Следующее предложение Кеннеди было ненасильственным разделением системы и ее людей: «Ни одно правительство или социальная система не может быть настолько порочной, чтобы ее люди считались совершенно лишенными добродетели». Этими словами президент Джон Кеннеди вторил мыслям папы римского Иоанна XXIII, изложенным в папской энциклике «Мир на Земле», опубликованной двумя месяцами ранее 11 апреля 1963 г.

В ответ на угрозу ядерной войны папа Иоанн адресовал миру свое полное надежды послание перед тем, как простился с ним. Он умер от рака за неделю до речи Кеннеди. В «Мире на Земле» папа Иоанн XXIII провел четкую грань между «ложными философскими учениями о природе, происхождении и судьбе вселенной и человечества» и «историческими движениями, имеющими экономические, социальные, культурные или политические цели… даже когда такие движения возникают из этих учений, почерпнув и все еще черпая оттуда вдохновение». Папа Иоанн сказал, что, хотя учения остаются прежними, произошедшие от них движения претерпевали «глубокие» изменения{179}.

Папа тогда ударил по, казалось, непреодолимым в то время барьерам для диалога и сотрудничества с воинственно-атеистическим противником: «Кто может отрицать, что эти движения, если они подчиняются требованиям здравого смысла и передают законные устремления человеческой личности, содержат элементы, которые являются положительными и заслуживают одобрения?

Тогда может случиться так, что встречи для достижения практических решений, которые ранее считались невозможными или непродуктивными, теперь или в будущем могут оказаться целесообразными и полезными»{180}.

Действия папы Иоанна XXIII опережали его слова. Он уже был в дружеских отношениях с Никитой Хрущевым и слал ему призывы к миру и свободе религий. Его неофициальный посланник к советскому лидеру, Норман Казинс, лично доставил Хрущеву русский перевод «Мира на Земле» еще до того, как энциклика стала доступна всем{181}. Хрущев с гордостью похвастался перед соратниками по партии папским медальоном, который прислал ему папа римский{182}.

Джон Кеннеди был воодушевлен уверенностью папы Иоанна XXIII, что достижение мира возможно путем поиска доверия и общения с противником. Кеннеди знал от Казинса подробности его встреч с Хрущевым от имени главы католической церкви. Кеннеди отправлял через Казинса свои собственные неофициальные сообщения советскому лидеру, как описывает это Казинс в книге «Невероятный триумвират: Джон Кеннеди, папа Иоанн XXIII, Никита Хрущев» (The Improbable Triumvirate: John F. Kennedy, Pope John, Nikita Khrushchev). Что-то происходило здесь за кулисами христианско-коммунистического конфликта, что-то захватывающее в царившей тогда атмосфере идей о приближающемся Армагеддоне.

Таким образом, для Джона Кеннеди было естественным во время выступления в Американском университете проявить сочувствие к лишениям, которые пришлось пережить Советскому Союзу. «Ни одно государство за всю историю войн не несло таких потерь, какие понес Советский Союз в ходе Второй мировой войны, – сказал он. – Погибло по меньшей мере 20 миллионов человек, сожжено или разграблено бессчетное множество домов в городах и деревнях. В пустыню была превращена треть национальной территории, включая почти две трети промышленной базы, – ущерб, соизмеримый с разрушением территории нашей страны к востоку от Чикаго».

Страдания, которые испытал русский народ, было основным контекстом Кеннеди в его обозначении зла ядерного оружия, способного одновременно поразить США, СССР и остальной мир: «Все, что мы построили, все, ради чего мы работали, будет уничтожено в первые же 24 часа».

«Одним словом, – сказал он, – и Соединенные Штаты, и наши союзники, и Советский Союз, и его союзники глубоко заинтересованы в справедливом и истинном мире и прекращении гонки вооружений». Он добавил в стиле ироничного каламбура на призыв Вудро Вильсона о вступлении в Первую мировую войну: «Если мы не можем пока прекратить наши разногласия, мы можем хотя бы для разнообразия сделать мир безопасным».