Зачарованное паломничество - [8]

7

Хол из Дуплистого Дерева перебрался через изгородь и оказался на поле. Он знал, что находится в безопасности. Самогонщик со своими сыновьями находился по другую сторону поля, а его собаки спали под накренившимся амбаром после ночной охоты.

Охота была долгой и, по-видимому, неудачной. Хол и Енот все это время просидели у своего дерева, прислушиваясь к ее звукам. Однажды собаки лаем обозначили, что загнали добычу на дерево, но енот, должно быть сумел уйти, потому что они скоро снова пошли по следу. Несколько раз слушатели видели огоньки: это самогонщик и его сыновья шли за собаками.

Урожай в этом году был хороший. Самогонщик и его семья не очень-то о нем заботились. Кукурузу боронили один только раз, и то лишь в самом начале роста, и в результате между рядами густо росли сорняки. Но початки висели тяжело, и их было больше, чем обычно.

Хол прошел пять или шесть рядов. Хотя особых признаков этого не было, он знал, что наружные ряды подверглись нападению енотов и белок. Потому-то Самогонщик и охотился на енотов, вернее он говорил, что охотится потому, чтобы защитить свое поле от набегов. Но шкуры енотов имели определенную ценность, их можно было продать. Самогон, шкуры енотов и свинина: продавая эти товары, семья умудрялась жить.

Хол быстро начал быстро обрывать початки, не желая задерживаться долго, выбирая лучшие, и бросал их в свой мешок.

На краю поля в солнечных лучах пели дрозды. В роще ореховых деревьев, в их золотистой листве, щебетали белки, занятые сбором урожая. Хол любил осень больше всех времен года. В эти тихие, рыжевато-золотистые дни, дни тепла и туманной дымки, земля давала плоды, и можно било ощутить в природе чувство глубокого удовлетворения после периода роста. Это была передышка между холодом и теплом. Он знал, что в этом году у него будут хорошие запасы на зиму. Зерно, сушеные ягоды, хороший запас орехов, кореньев и семян. В ближайшие дни нужно будет сходить к Болотам, выменять немного продуктов на сушеную рыбу у его старого друга Джиба, или у Друда, или у кого-нибудь еще из болотников. Думая об этом, он вдруг вспомнил, что давно уже не видел Джиба и теперь с удовольствием встретился бы и поговорил с ним.

Хол взвесил мешок: тяжелее, чем он думал. Слишком много початков он нарвал. Взвалив мешок на плечо, он рассудил, что сумеет унести его. Добравшись до края поля, он остановился, вглядываясь и вслушиваясь. Казалось, вокруг никого нет. Перебросив тяжелый мешок через изгородь, Хол перебрался сам, подхватил мешок и заторопился в лес.

Теперь он был в безопасности. В лесу-то поймать его невозможно. В лесу он дома. Он знал этот лес на мили вокруг, знал каждое дерево. Обогнув холм, он направился к большому дуплистому дереву. На ходу он смотрел по сторонам и безо всяких усилий подмечал многое: небольшие кусты боярышника, усеянные плодами, которые станут съедобными после первого же мороза; вьющиеся растения, почти целиком покрывавшие деревья; сброшенную змеиную кожу, полускрытую опавшей листвой.

Спустя полчаса он добрался до дуба-гиганта более десяти футов диаметром у основания. В двадцати футах выше по стволу виднелось дупло. Линия колышков, воткнутых в ствол, образовывала лестницу, по которой можно было добраться до дупла.

Ни следа Енота. Вероятно, бродит где-то. Вероятно, подумал Хол, в это время дня он спит в дупле.

Хол прислонил к стволу мешок, поднялся по колышкам, пролез в дупло и опустился внутрь по еще одному ряду колышков.

Внутри ствол был пуст. Древесина не более фута толщины окружала эту пустоту, и когда-нибудь, Хол знал это, ветер опрокинет дерево, и ему придется искать себе новое жилище. Но здесь, в глубине леса, ветер задерживался множеством деревьев, к тому же дуб защищал холм, преграждавший дорогу постоянным западным ветрам. Пустота тянулась вверх над отверстием более чем на двадцать футов, виднелись небольшие щели, пропускавшие дневной свет. Пол был покрыт сухим деревом — обломками, что в течении столетий опадали с боков дуба.

В одном углу дупла был очаг. Стоял стол и стулья. У стен — шкафы и ящики.

— Привет, — послышалось сзади.

Хол повернулся, рука его потянулась к ножу. На краешке постели сидело сморщенное существо с большими ушами. На нем были поношенные кожаные брюки и старый бутылочно-зеленый жакет поверх алой рубашки. На голове заостренная шапочка.

— Кто вы такой? — спросил Хол. — Какого дьявола вы здесь делаете?

— Я гоблин, живу в стропилах Вайлусингского университета, — ответило существо. — И меня зовут Оливер.

— Ну, ладно, — сказал Хол, успокаиваясь, — но скажите, что вы здесь делаете?

— Я пришел повидаться с вами, — сказал гоблин. — Вас не было дома. Открытое же пространство действует мне на нервы. Видите ли, гоблин, живущий в стропилах…

— И вы решили подождать внутри. Счастье ваше, что тут не оказалось Енота.

— Енота?

— Это большой енот! Мой друг. Он живет со мной.

— А, домашнее животное.

— Вовсе нет. Друг.

— Вы хотите выгнать меня.

— Нет, вы только в начале испугали меня. Есть хотите?

— Немного, — ответил гоблин. — Есть у вас сыр?

— Сыра нет, — сказал Хол. — А как насчет пшенной каши? Или яблок, запеченных в тесте?