Забытый богом округ - [10]

Гул стал отчетливее, когда это случилось, я не заметил. Теперь он давил на уши, я заткнул их, но звук не пропал. Не пропал! С самого начала гул был только в моей голове. И я понял, что меня насторожило на поверхности. Такая же гробовая тишина, как внизу. Ни жужжания насекомых, ни чириканья птиц, ни завывания ветра. Только постепенно нарастающий гул в ушах. Я сразу же вспомнил мифы о том, что тут пропадали люди, про призраков и паранормальное. Из мыслей меня выдернул грохот за стеной, а затем мат Матвея.

— Егор! Егорыч! Я в одной из комнат. Ты там еще? Я упал, прикинь. Конструкция не выдержала, мать её. Вроде ничего не сломал. Пробовал дверь отпереть, не вышло. Тут еще есть одна, щас ее проверю. И еще бочек полно всяких...

— Вылезай! Надо уходить, слышишь? — Матвей мне не ответил. Защипало в глазах, я попробовал проморгаться, но стало только больнее. Из бокового клапана рюкзака достал салфетки, протер глаза, надеясь, что это что-то исправит.

Дальше все было как в тумане: в глаза будто воткнули раскаленные ножи, боль ударила в мозг, одновременно с этим за дверью заорал мой друг. Я никогда не слышал, чтобы он так кричал. Его голос срывался несколько раз, он набирал дыхания и снова вопил. Потом все затихло.

— Матвей! Мотька! Ты жив, отвечай, сука! — тишина. Не знаю, сколько она продолжалась, пусть даже пару секунд – они показались мне вечностью. “Мотькина мама меня убьет”, — пронеслось в голове.

— Тут труп, он дико воняет. Из бочки вытекла какая-то масляная хренотень, весь пол в этой жиже. Вляпался в нее ботинком, надеюсь нога не отвалится. — донеслось из-за двери. Голос звучал весьма озадаченно и равнодушно, учитывая то, что он говорил.

— И еще я хочу спать. Я посплю, Егор, чуть-чуть.

— Что ты несешь? Это шутка такая? — глаза немного отпустило от рези. — Если да, то не смешно!

Мой друг уже не ответил. Все вокруг затихло, мысли, как спасти Матвея не приходили. Время таяло на глазах, и я пошел на радикальные меры. “Сука, ну не пролезу же! Говорил я, что не надо было…” — тем не менее снимал куртку. Сделал подставку из всех вещей, и кое-как втиснулся в вентиляционное окно. Может адреналин сработал таким образом, что я не заметил, как прополз по узкой трубе. Когда я вылез и увидел спящего Матвея, моментально пришел в себя. Его респираторная маска в правой руке, на лице безмятежность, он снял с тела свитер и подвернул под голову для удобства. В двух метрах от него, примерно в такой же позе лежал полусгнивший труп человека.

— Матвей! Очнись! — я потряс его, влепил пощечину. Он открыл глаза, я нацепил маску ему на лицо. — На хрена ты снял защиту, дебил?

— Она…. я не знаю, — выдавил он. Я заметил, что его руки трясутся. Он кивнул куда-то за меня. — Что-то мне плохо.

За спиной стояли те самые бочки, на всех изображен желтый треугольник с каким-то рисунком внутри. Одна из бочек проржавела настолько, что внутренность давно вытекла. Часть массы загустела, часть оставалась жидкой. Наверное, тогда я тоже подумал что нам конец. Но только на пару секунд, затем побежал к одной из дверей. Открыл ее, оказался в похожей комнате, тоже с бочками. В глазах защипало. В третьей комнате я смог открыть дверь в общий коридор и уже бежал за другом. Тот снова был в отключке. Я закинул его на плечи и ринулся к выходу. Он всю дорогу бормотал: “Травят нас, суки....”, потом вроде бы пришел в себя, замолчал.

Когда я донес его до лестницы на поверхность, то не понимал, как найти силы для спасительного, последнего рывка. Ни одна мышца не хотела двигаться.

— Надо ползти, ты сможешь? — спросил я друга. Он кивнул, хотя было похоже, что он сейчас отрубится. Я пустил его первым, и пока ждал когда он залезет до конца, чувствовал на себе взгляд, вспарывающий мою спину холодным лезвием. Прошло минут пять, может даже больше. Я смотрел вверх. Боялся осветить пространство позади себя, боялся вновь увидеть то существо. Может быть и не было никого, и Матвей был прав — это крыса. В тот момент все было более чем реально.

Я с трудом могу вспомнить, как от хранилища мы добирались до станции, проклиная все на свете, как на нас смотрели люди, шарахаясь в стороны. Как время, проведенное на обратных электричках, растянулось до бесконечности.

Последствия нашего похода в подземку проявились уже после того, как мы приехали домой. Мой друг “сгорел” за считанные дни, хотя сначала симптомы были безобидными: тошнота, кашель, температура не выше тридцати семи. Мы думали, что Матвей простыл. Затем начались осложнения, на руках высыпали язвы которые кровоточили, зудели, не давая покоя ни ночью, ни днем. Потом кровавый кашель, вместе с ним подскочила температура до сорока градусов. На скорой его увезли в больницу и уже после обследования выявили неизвестный вирус, схожий с чумой. Заперли в карантин, меня вместе с ним, как контактирующего. Вирус поразил дыхательную систему Матвея, и однажды во сне он задохнулся.

Меня же вирус пощадил. Это мне говорят врачи, но я считаю, что меня он просто убивает медленней и мучительней. Уже второй месяц лечусь, но безрезультатно. Лежу в больнице на карантине, под большими дозами антибиотиков, жаропонижающих сывороток, гормонов и антивоспалительных. Иногда вкалывают морфин, чтоб притупить боль, которую невозможно терпеть. После удается поспать больше пары часов.