Забытые письма - [20]
Что за город Ташкент? Сам по себе хороший, особенно в центре, весь в зелени, в садах. Но что-то неродное, что-то отталкивающее есть в нем. Особенно эта пыль и жара, но основное неприятное – это жульничество, спекуляция и ужасная дороговизна. Это было немножко позже из истории моей жизни, хотя и очень кратко.
Какое же настоящее?
Писать нечего, все так однообразно и монотонно, что раз опишешь и все. Жизнь такая бесцельная, однообразная проходит в такие молодые годы. Живешь от завтрака до обеда и ужина, и так все время – одно и то же. Никаких жизненных интересов, гулять никуда не хожу – не в чем и не с кем. Все жду известий из дома, на днях получила письмо от Жени (тети), о родителях ничего не пишет, – каждому свое горе. Вот она уж и замуж выскочила, правда, по ее словам, заставило горе так поступить. Она, как видно, не очень довольна замужеством. Вот живу, и каждый раз думаю только об одном – узнать скорее о родных, тогда и интерес появится в жизни; не знаю, правильно ли это? Помогать некому; дядя Коля хоть изредка да посылал сотню-другую, а теперь и не ждать. Да оно и правильно, я бы тоже так поступила, – своя рубашка ближе к телу. Только Нина не забывает меня: хотя добрым словом, а поднимет дух.
Стася тоже неплохая девушка, так же несчастна, как и я. Вот и сошлись мы в одну «семью», не знаю, как будет дальше, а пока живем мирно, и даже некоторые завидуют. Хотя бы взять Полину (вот отрава моей жизни, наверное, никогда мне не забыть ее). Вера Д. – даже не знаю, что и сказать о ней. Слишком уж самоуверенна в себе, мнит очень много, но в целом мировая девушка, с такими можно жить, и она мне нравится.
О себе – что можно мне сказать о себе? Слишком, мне кажется, подурнела. Ведь только подумать: 20 лет, а что я в жизни хорошего видела? Ровным счетом ничего! Интересно вспомнить Виктора П., как он старался заиметь близкое знакомство со мной, но я ни в какую, да и зачем? Но это все же льстило мне, все же и я могу понравиться. Да, Сонечка дала мне адрес одного морячка, Иванова Михаила. Написала, должен быть ответ. Интересно, что напишет, а может быть, и совсем не ответит? Ну и пусть…
Ну что же, пока все! Теперь вот думаю, что о всем хорошем и плохом буду записывать. Пусть когда-нибудь будет интересно прочесть и окунуться в прошлое, хотя бы и плохое, а может быть, все мое хорошее впереди?! Ведь недаром похожа я на папочку – ведь это хороший признак! Что же, буду надеяться на хорошее будущее…
Где оно, и когда оно будет?
«29.03-1944 г., среда.
Сегодня мой день, то есть выкупить хлеб, продать, купить рису или муки, готовить завтрак и обед. И так через каждые два дня. Конечно, выгоды почти никакой, но суетишься, варишь и как будто сыт.
Сегодня продала свою пайку хлеба (500 грамм) за пятьдесят рублей. Подумать только: пятьдесят рублей за полкило хлеба! И что же я купила за эти деньги? Всего лишь 200 грамм риса и полтора стакана молока. Вот сварила к обеду кашу, очень хорошая получилась, и вкусная. Даже Стася, моя «половинка», стала любить ее. Жизнь течет по-прежнему. Опять волокита с «ужинными» карточками. Ну и Бог с ними, будем со Стасей иметь лишние ужины, а это не помешает.
Все жду почту, наверное, опять напрасно, и когда же я точно узнаю о родных?! Стася пошла получать сладкое повидло, так что завтрашний завтрак обеспечен чаем. Меньше волокиты для меня… Интересен результат почты, и будет ли ответ от И.М…. подождем.
P.S. Ожидания почты напрасны. Ничего нет, но зато опять тоже В.П. низко раскланялся при встрече, когда я бежала с базара (продав сахарные талоны, я сделалась настоящей торговкой). Меня это очень удивило, даже странно, ведь он давно уже не здоровался… Весна… А все же это очень лестно для меня, хотя он и не из выдающихся парней. Пусть, увидим, что будет дальше!»
«07 апреля 1944 года. Среда.
Сегодня сумасшедший день, заболело десять студентов сыпным тифом, и вот теперь погнали всех на санобработку, более того, забрали все матрацы, одеяла, опрыскали комнату каким-то составом. А я вся «счастливая»: моя очередь дежурить, и вот пришлось вымыть. Ну, это все ничего, а вот девять часов вечера, а все еще никак мы не вымылись, и белья нет. Я так боюсь, чтобы не заболеть, ведь это ужасно в такое время.
Все жду, жду писем, и ни от кого нет. На днях получила от Коли письмо и фотокарточку. Даже не верится, что он стал такой большой, да теперь мне от него помощи не ждать. Я никак не пойму, почему мне не везет, говорят, кто на отца похож, тот счастлив, но ведь я копия отца и где же мое счастье??? Когда же оно придет ко мне? Вот и сегодня Стася получила письмо из Москвы. Муся Мартыненко уже успела побывать дома на зимних каникулах, живут все хорошо, привезла много чего. Но когда же мое счастье? Как обидно, вот Женя, бабушка, Гоша, Лиля – почему они НЕ ПИШУТ? Все понятно – все нашлись и успокоились и что им до какой-то Алевтины, затерянной где-то в Средней Азии…! Ладно, посмотрим, что дальше будет, ведь я им пишу… Иду на обработку.
P.S. Как хорошо вымылись. Только тяжело сдвинуться с места, а ведь это не плохо. Сейчас бы чайку!»
«14.04.1944 г. Пятница.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
История может быть интересной. Это доказал нижегородский краевед Дмитрий Смирнов. После выхода этой книги автора обвинили в идеализации дореволюционной жизни, в том, что не разоблачал всё отжившее, а любовался патриархальной стариной. За описание множества анекдотичных ситуаций Смирнову тоже досталось. В итоге книгу изъяли из продажи и из библиотек и уничтожили практически весь 10-тысячный тираж. Сейчас это издание — библиографическая редкость. И оно стоит того, чтобы с ним познакомиться.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».