Забытые письма - [18]
Целое лето у нее была возможность отдыхать, читать и гулять. Она была сыта и одета. Бабушка, будучи студенткой, в эти же годы, в свободное время разбирала завалы от бомбежек и работала, чтобы прокормить себя. Как не знать было Лиде, что существует и другая жизнь? Жизнь послевоенного СССР была очень непростой. Объяснять Ивану это в письмах, которые проходили цензуру, не было возможности. Об этом всем мелькали мысли у Оли. А вот и следующее письмо-открытка… Почтовых отметок на ней не было. Значит, она пришла в конверте, что Оле понравилось больше, учитывая текст письма.
«20.10.1945 г. г. Ташкент
Дорогой Иван!
Получила Вашу ответную телеграмму, где извещаете, что приедете не скоро. Не скрою, это известие опечалило меня. Видимо, нам не суждено встретиться навсегда… Вскоре получила пояснительное письмо от 10.10. С Вами я согласна, причины уважительные.
Дорогой Иван, вижу, я нарушила Ваш душевный покой, внесла в Вашу жизнь беспокойство, причинила столько волнений!… А как я не хочу этого, как не хочу… Действительно, со мной немало забот. Боюсь,что Лида будет Вам в тягость. О, лучше забудем все! Забудьте меня! Останемся просто друзьями. Ведь будет лучше? Мало ли хороших девушек? Встретите себе еще по душе подругу жизни, которая осчастливит Вас. За меня не беспокойтесь, жизнь себе смогу устроить всегда.
Дорогой Иван, извините меня за телеграмму, но я не связываю Вас никакими сроками. Я не имею на это еще права. Почему получилось так? Вы сами писали, дважды писали, что приедете в октябре.
Иван (Михайлович – зачеркнуто), Боже сохрани, я не навязываю Вам своих чувств, не хочу обременять Вас, чем-либо связывать. Что за вопрос, Вы совершенно свободны. Что может быть лучше свободы? Не затрудняйте себя, пожалуйста, поездкой в Ташкент, раз это так сложно. Действительно, к чему торопиться? Во всяком случае, когда-либо увидимся…
Дорогой Иван, мне все-таки не понятна происшедшая в Вас перемена.»
Заканчивала повествование зачеркнутая фраза. Следующее девятнадцатое письмо, было написано через три дня.
«23.10.1945 г. г. Ташкент
Дорогой Ванюша!
Ваше письмо от 03.10 запоздало, пришло после письма, написанного позже. Почему оно не пришло своевременно? Но я ему очень рада, оно рассеяло нехорошие предположения, возникшие от телеграммы и последовавшего за ней письмом (от 10.10), которое мне показалось крайне обидным, я даже заплакала. Теперь вижу, что не поняла Вас, простите меня. Ничего не хочу скрывать, посылаю ответ на предыдущее Ваше письмо. Как прочитаете его, порвите. Хорошо? Больше таких мыслей у меня не будет.
Дорогой Ванюша, скажите, а до окончания учебного года, т. е. до июня сможете приехать? (Я только спрашиваю.)
Обращаюсь к Вам за советом, как Вы будете смотреть на мой переход в медицинский институт. Прием и восстановление в нем давно закончены, т. к. занятия здесь начались раньше, с 17 сентября, и вообще институт переполнен студентами. У меня есть хорошее знакомство с одним авторитетным, влиятельным лицом в институте, который мне не откажет в просьбе, пойдет навстречу в любую минуту. Так что мне мое восстановление не доставит больших трудностей. Учиться придется больше на два года. Да, но это работа по призванию (попадаю в срок пятилетнего обучения). Начиная с этого учебного года, будут учиться уже по шестилетней программе. Или уж окончить университет? Как мне поступить?
Ванюша, дорогой, любимый, на Ваши «требования» отвечу следующим письмом. Хорошо? На сегодня достаточно. Я посылаю Вам три письма, устанете читать.
Ванюша, в моем письме от 16.09.1945 г. я написала, что расцелую Вас за…заботу… (т.е. за посылки). Я очень благодарна Вам. Идут дожди, но они мне не страшны, у меня хороший плащ (вспоминаю Вас даже в дождь). Вчера была у своего профессора-невропатолога, получила освобождение от военных занятий (успокаивает меня, обострений болезни больше не будет, я совершенно здорова, но условие: беречь себя и почаще заглядывать к нему).
Ванюша, любимый мой, в письмах неинтересно переписываться, когда же Вы приедете?
Желаю наилучших успехов в работе, перевыполнение плана.
Да, в отношении охоты… Вы часто затрагиваете этот больной для Вас вопрос, понимаю прекрасно… Скажите, когда сможете приехать?!…
Пока все. Пишите на почтовое отделение №33, т.к. к тете я буду приходить по воскресеньям.
Целую Вас крепко-крепко. Ваша Лида.»
Заботливый Иван посылал посылки для Лидии с вещами. Это было богатством в то тяжелое время. Оля погрузилась в воспоминания. Любимым Олиным рассказом бабушки был о ее поездке домой из Ленинграда в Беларусь еще студенткой в июле 1945 года. Она долгое время в годы войны не знала, живы ли родители и ее сестры. Беларусь была оккупирована. После освобождения территорий она писала письма всем, кого знала. От знакомых пришло письмо, что родители и три сестры (скорее всего) угнаны на работы в Германию. Кстати, это даже в институте нельзя было рассказать: насильно угнанные люди считались почти «врагами народа» – работали на немцев. Потом информация о близких у Али появилась, но она не могла поехать к ним сразу. Только следующим летом, на товарном поезде в общем вагоне, она добралась до Бобруйска. Там жили сестры ее матери, родственники по линии отца и сестры самой Али. Дорога заняла три дня (сейчас это составляет часы). Вышла в полуразрушенном израненном городе, и по неузнаваемым улицам пошла к дому тети. Дом сохранился, только вместо стекол окна были забиты досками. Прислонилась она к забору, так как ноги не шли за калитку. Так часто в долгие военные годы Аля в мыслях представляла эту минуту. Боязнь узнать опять что-то страшное сковала все тело. И вдруг на крыльцо дома вышла мать с тазом в руках. Все живы и здоровы (бежали при бомбежке от эвакуации в Германию). Скитались по родственникам в деревнях (жили у них в подполе), землянках, прятались от гитлеровцев. Алю долгое время родители считали погибшей в блокаде города Ленинграда, так как на их письмо в институт, после освобождения Беларуси, не пришло ответа. Все профессора и студенты были вывезены в первую блокадную зиму по льду Ладожского озера в эвакуацию. В помещении института долгое время находился госпиталь для раненных бойцов. Эта радость встречи после длительной разлуки (при каждом рассказе бабушки) ощущалась, как в первый раз! Так вот, чтобы одеть свою доченьку-студентку, была выкопана из земли довоенная «захоронка» в поселке железнодорожников под городом, которую спрятали в оккупацию: костюм отца и шерстяная цветная шаль матери. Портниха перешила из этого богатства Але две обновки – костюм и платье. Сестра отдала свои туфли и пальто. Мама связала своей доченьке крючком берет (из шерсти, которую сама и спряла). Студентка Аля уехала от родителей одетой и обутой. В этом костюме бабушка защищала свою дипломную работу на звание «инженер-экономист». Она почему-то была уверена, что именно настоящий костюм помог ей получить распределение в Московскую область! Большинство людей в нашей стране, после войны, жили тяжело и только единицы, как Лидия.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
В книге рассматривается столетний период сибирской истории (1580–1680-е годы), когда хан Кучум, а затем его дети и внуки вели борьбу за возвращение власти над Сибирским ханством. Впервые подробно исследуются условия жизни хана и царевичей в степном изгнании, их коалиции с соседними правителями, прежде всего калмыцкими. Большое внимание уделено отношениям Кучума и Кучумовичей с их бывшими подданными — сибирскими татарами и башкирами. Описываются многолетние усилия московской дипломатии по переманиванию сибирских династов под власть русского «белого царя».
Представленный сборник письменных источников и литературы по истории Украины и украинцев позволяет читателю ознакомиться с основными документами, материалами и научными работами XVI – начала ХХ века, касающимися проблемы развития географической, этнической и политической идентификации и самоидентификации украинского народа. Книга адресована не только специалистам, но и всем интересующимся историей русского (восточнославянского) этноса.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.