После танцев рекомендуется накидаться водкой ("Или что пьют в этом вашем гадюшнике?" – высокомерно осведомитесь вы у соседа) с максимальной быстротой, потому что среди зачарованных вами гостей уже найдется не один желающий поправить форму вашего лица. Если, конечно, вы пьете с настоящими мужиками, в чем вы прилюдно громко сомневаетесь, а не с пидорами какими-то.
По сотовому телефону подружки именинницы неплохо вызвать милицию, "скорую", пожарных и четыре такси. В конце концов, платить за ложный вызов не вам, а вот наблюдать лицо виновницы торжества, радостно открывающей дверь, в которую трезвонят и видящей на пороге неприветливых людей в серой форме - одно удовольствие! Опять же, "скорая" может быть для вас очень кстати.
Когда затянувшаяся комедия подходит к своей логической фините, и вас начинают все настойчивей провожать за дверь, причем ухо уже болит, но стоять еще можно - уходите с достоинством. Шумно блевануть на ковер - не наш стиль, оставим это плебеям. Куда лучше, прищурившись, глянуть на неприветливых хозяев и приняться рассовывать по карманам чужого кожаного пиджака от "Армани", предусмотрительно надетого вами поверх своей драной футболки, бутерброды с икрой и хрустальные стопки с недопитой водкой. Хотя здесь на вкус и цвет... Лично я предпочитаю брать бутылками – это удобнее.
Жирную точку в удавшемся дне рождения можно поставить, возвращаясь несколько раз и настойчиво стуча в дверь под предлогом того что вы забыли шапку (шарф, трость с головой пуделя, фамильную саблю...). Когда вам уже перестанут открывать, а будут только мрачно смотреть в глазок, остается только позвонить в дверь соседям и громко пожаловаться им на то, что Машка, зараза такая, не пускает дорогого гостя в туалет. Вот ведь гидра, совсем уже!
После этого, навсегда испортив имениннице отношения с соседями, можно мирно ехать домой. Выбирая любое из четырех такси, шофер которого еще не ушел с монтировкой выяснять отношения с коллегами и несостоявшимися клиентами с пятого этажа. Праздник удался, а потому адрес этого дома можете навсегда забыть и со спокойной совестью вычеркнуть из записной книжки.
Иван-Царевич грязно, по матери, выругался и поднял с кочки стрелу, на которую была наколота крупная жаба.
Старший и средний братья одинаково хмуро покачали головами.
- Ну Вань, ты даешь... - первым нарушил молчание, понятное дело, старший. Он вылил болотную воду из сапога и покрутил головой.
- Что - "даешь"? - взвился Иван. - На себя посмотри! Ты с какого раза попал?
- Ваня, - мягко усмехнулся Николай-царевич, оглаживая бороду, - во-первых, попал я, куда и метил. Во-вторых - я в кого попал? Правильно - в боярышню. Аккуратно, в глаз, как белку. Даже шубу ей не попортил, воротник чистым остался. Отец доволен будет.
- Ха! Доволен, конечно, - в разговор вступил средний брат Михаил, - еще бы! После того как мы тебе помогли всю родню перестрелять. Их там человек с двадцать по двору бегало туда-сюда, а орали так, что аж в Ямской слободе слышно было. Если бы ты отцу одну шубу принес, а то вывалил перед ним целую телегу - тут тебе и сапоги сафьянные, и порты шелковые, и сабель дамасских два пуда... У старого глаза так и разгорелись.
- Ладно, ладно, - отмахнулся Николай, - не скромничай. Твоя купчиха, чай, не меньше принесла. Одних цепочек да браслетов на себе таскала с пол-чугунка, ровно идолище какое. И-эх, а здорово ты ее все-таки!
Он повернулся к Ивану и продолжил, возбужденно хлопнув себя руками по бокам:
- Только она вышла на балкон почаевничать - а тут Мишка с луком. "Жениться, - кричит, - хочу!". Она рот и раззявила, кулема, из-за ставни дубовой выглянула. А Мишка стрельнул - и прямо в лоб залепил. Она так и кувыркнулась по лесенке-то. За ней нянька выбегает, визжит что-то - и ее сковырнул. Смех! И ведь стрелял-то зажмурившись, а не осрамился!
Михаил-царевич тоже усмехнулся - солидно, по-мужски. Покивал согласно.
- Да что там цепочки с браслетами... Теперь лабазы-то все с рухлядью мягкой - наши. Правда, стрелы я там и оставил - да и чего жалеть, коль охраны много, а добра еще больше?
- Но ты, Ванька, удружил, - снова укоризненно сказал старший и аккуратно снял жабу со стрелы. Подкинул на широкой ладони.
- Однако, тяжелая какая. Добрых четыре фунта будет.
- Дай сюда! - Иван схватил жабу, расправил болтающиеся лапы и зачем-то заглянул в пасть.
- Чего ты там найти хочешь? Али в суп ее? - засмеялся Михаил, аккуратно увязывая парчовые шубы в тяжелую гроздь.
- Чего ни найду - все мое! - отрезал Иван, копаясь в жабе ножом. И вдруг радостно подпрыгнул. - Ай да я!
В его окровавленных пальцах что-то блеснуло.
- Что там, а? - наклонились к Ивану братья. Младший сунул им прямо под нос грязную ладонь. На ней лежала большая зубная коронка чистого золота.
- Ишь ты! - хмыкнул Николай. - Видать, царевна лягушиная. Все как у людей.
Он глянул на садящееся в болото солнце и засуетился.
- Ну, ребята, айда домой! Успеть бы засветло...
