Забытая сказка - [29]
Но вот настал этот день, двадцатое декабря две тысячи двадцать четвертого года, день Второго совета… но отчего день, если за окнами вечная ночь?
Глава 9. Второй совет нечисти. Заклятие в старой книге
Тантра за круглым столом занимала почетное место. На девушке было белое платье — точно такое же носила Малия, волосы ее были аккуратно уложены, а на голове — небольшая изящная диадема. Грэт присел рядом и ободряюще положил свою руку на ее ладонь. Обожгло привычным любимым холодом, и Тантра благодарно глянула на вампира.
За столом собрались важные лица. Марет, одетый как король, в беседе участия вообще не принимал, и с его худого лица никак не сходило недоуменное выражение. Мальчик словно задавал себе вопрос: зачем я нужен здесь? Но почета, который ему оказывали, никогда не удостаивался его отец.
Юлиус сидел по правую руку от короля. Вампир казался бесконечно усталым и грустным. Тантра поймала себя на мысли, что никогда еще не видела его смеющимся или хотя бы давящим улыбку. Взгляд ее заскользил дальше.
Вот Граф, мудрейший из вампиров. Пред ним лежит раскрытая старая книга, но меньше всего глядит он в нее.
Упырь и Маро тихо беседовали о чем-то своем. Гектор сидел по левую руку от Марета, а рядом с ним — седой старец и старуха, но у обоих были настолько властные и резкие черты лица, что Тантра мгновенно догадалась — это Отец и Мать ведьм. На совете они представляли своих детей, которых с каждым днем в замке становилось все больше. А нечисть — ведьмы, вервольфы, вампиры — собралась в зале, внизу, под балконом, чтобы послушать.
Песочные часы, стоящие на столе, уже высыпали в нижнее деление последнюю песчинку, когда двери замка тяжело распахнулись. Вошел высокий, плечистый вервольф в обличье человека. Его лицо обросло щетиной, одежда — пылью и грязью. Не говоря ни слова, он кивнул собравшимся в зале, быстрым шагом поднялся по лестнице и остановился пред Гектором, склонив голову.
— Я пришел, мой царь, — глухо сказал он.
— Отчего ты без Лируса, я же вас обоих посылал? — вскинулся Гектор.
— Лирус остался в столице, мой царь, — уклончиво сказал вервольф. — Не беспокойся, с ним все в порядке. По крайней мере, пока я убегал, с ним было все в порядке.
— Отчего же это он остался?
— Он испытал четвертую вервольфью привязанность.
Четвертой привязанностью вервольфы называли чувство, когда волк принимает решение жить в одном логове с волчицей. Первая привязанность: луна, вторая — бег, третья — лес. Ну а пятая — детеныши.
— Разве остались в столице оборотни? — удивился Гектор. — Я об этом не знал.
— Он испытал привязанность к человеческой женщине, мой царь.
— Ах вот оно что. — Гектор нахмурился. — И из-за этого он решил остаться навсегда с людьми? Несчастный глупец, он мог привести ее к нам, неужто мы бы не поняли…
— Нет, мой царь. Видишь ли, та человеческая женщина хочет, но не имеет права покинуть людей ради вервольф.
— Отчего же? Разве она высшего сословия?
— Более чем высшего, царь, — вздохнул вервольф. — Возлюбленная Лируса — принцесса Селена, средняя из дочерей катарианского императора. Так уж вышло, царь, и в том, что они встретились, есть моя вина.
На несколько минут Гектор потерял дар речи, но потом взял себя в руки.
— Ну и глупец же этот Лирус, — процедил царь сквозь зубы. — Нашел время, да еще и с кем! И когда отправишься в столицу в следующий раз, передай этому идиоту, что у него есть выбор: стая, его братья, или люди, которые единственное, чего для него не пожалеют, так это серебра!
— Но мой царь, ты меня не для слежения за любовными похождениями Лируса посылал, — осторожно напомнил вервольф.
— Ах да, — махнул рукой Гектор, и тут весь совет обратился в слух. — Так расскажи же, что ты узнал.
— Справив Новый год, армия выйдет из столицы третьего января. Числом их будет, как вы уже знаете, десять тысяч. Они пойдут ровно, пересекут Ниас, а дальше по прямой — к замку. Они хотят раз и навсегда покончить с катарианской нечистью. А нового, мой царь, я ничего узнать не смог.
— Десять тысяч… — протянул Юлиус. — Что ж, госпожа Саут…
— Я сделаю все, — тихо сказала Тантра, глядя, как Гектор кивком отпускает вервольфа, — как скажет Граф.
— Нынче ночью я зайду за тобой и все покажу, — сказал старейший из вампиров, — я уверен в успехе. Можете считать, что восемь тысяч мертвецов уже стоят под вашими окнами.
— Но что делать с ними станем? Мы останемся в замке или шагнем навстречу людям? — спросил Юлиус.
— Я так думаю, — изрек Граф, — что неплохо было бы выйти пятого января. Тогда мы успеем захватить Норлек-лайд и вдоволь отдохнуть в нем…
Потянулись разговоры, споры, но их Тантра сочла для себя безынтересными. Она предпочла покинуть балкон. Правда, ей пришлось сделать это в одиночку, ибо Грэту как главарю лесных вампиров волей-неволей надо было остаться и принять участие в обсуждении.
Тантра в первый раз за последние дни зашла в свою комнату и улеглась на своей кровати. Постепенно сон сморил ее.
Она спала до тех пор, пока Граф не постучался. Тогда Тантра встала, надела короткое черное платье и плащ и вышла.
Граф уже ждал ее. В руках он держал ту самую старую потрепанную книгу.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.