Забытая история любви - [9]

Джимми Кит встал с кресла, движимый тем рыцарским порывом, который иные мужчины его поколения еще не утратили, а многие мужчины моего поколения так и не приобрели.

— Мисс Макклелланд, — произнес он, кажется, довольным голосом. — Где это вы с этим бездельником непутящим встретились? — Слово «бездельник» он употребил так, как в других частях Шотландии употребляют слово «парень», поэтому я решила, что для него это синонимы.

Стюарт начал:

— Мы летели в одном самолете, и…

— Ты можешь позволить красавице хотя бы слово вставить? — протараторил Джимми, но мои уши уже привыкли к дорическому выговору, и я поняла его без труда, тем более что брови сдвинулись над спокойными глазами Джимми так же, как у любого отца, призывающего сына вести себя прилично. Потом он подумал о чем-то другом и повернулся ко мне. — Неужто вы позволили моему Стю везти вас из аэропорта? Ну, входите, — сказал он, когда я кивнула. — Садитесь. Вот, наверное, страху-то натерпелись.

Стюарт посторонился, пропуская меня.

— Пап, ты вообще-то должен хвалить меня, а не рассказывать ей обо всех моих недостатках. И ты мог бы все-таки попытаться разговаривать по-английски.

— Впрямь-то? — переспросил Джимми.

Из моих прошлых приездов в Шотландию я знала, что это означает примерно то же, что «почему?». Только Джимми первое слово произнес скорее как «фрямь» (позже я узнала, что для дорического диалекта характерно некоторые «в» произносить как «ф»), так что:

— Фрямь-то? — переспросил Джимми. — Она меня понимает.

Он был прав. Я легко его понимала, хотя Стюарт, похоже, в этом сомневался. Джимми наблюдал за мной, пока я усаживалась в кресло у окна, где ноги мне грел электрообогреватель, стоявший в камине, и откуда было хорошо видно телевизор.

— Стю, сбегай в «Святого Олафа», принеси три порции рыбы и картошки.

— В «Святом Олафе» не делают навынос.

— Может, кому и не делают, — уверенно покачал головой его отец, — а для меня сделают. А вы останетесь на обед, — сказал он мне, но прозвучало это скорее как приглашение, чем как приказ. — После поездки с моим Стю вам бы отдохнуть надо. А вещички ваши отнести в коттедж можно и попозже.

Стюарт не стал спорить и лишь улыбнулся, как будто уже давным-давно понял, что противиться бесполезно.

— Вы любите рыбу с жареной картошкой? — единственное, о чем спросил он, прежде чем уйти. — Отлично. Я быстро.

Он вышел, за окном раздался звук его шагов по дороге, и его отец сказал:

— Поверить не могу! Мой Стю не может пройти мимо «Святого Олафа», чтобы не зайти и не пропустить пинту пива. Нет, он вообще-то славный малыш, — поспешил добавить Джимми, заметив мой взгляд. — Только не говорите ему, что я вам это сказал, а то нос задерет.

Я улыбнулась.

— Кто-то мне говорил, что у вас два сына.

— Да. Стю, младший, и Грэм, он сейчас в Абердине.

— Студент? В университете учится? — Я силилась вспомнить, что рассказывала мне женщина из почтового отделения.

— Нет, красавица. Он не студент, он лектор. По истории. — Кожа возле уголков его глаз сложилась веселыми складочками. — Мои сыновья совсем не похожи друг на друга.

Я попыталась представить себе Стюарта Кита на лекции. Не получилось. Еще меньше у меня получилось представить его читающим лекцию.

— Грэм в мать пошел, упокой Господи ее славную душу. Она любила историю, любила читать.

Эти слова могли бы стать для меня прекрасным поводом рассказать, чем я занимаюсь и зачем приехала в Краден Бэй, но мои ноги так приятно обволокло теплом и сидеть в кресле было так уютно, что я просто не смогла заставить себя говорить о работе. Все равно он скоро об этом узнает от своего сына, рассудила я. К тому же я сомневалась, что такой человек, как Джимми Кит, может интересоваться книгами, которые я писала. Какое-то время мы в дружелюбном молчании смотрели матч — играли Шотландия и Франция — и через несколько минут Джимми спросил:

— Вы, кажется, из Франции прилетели? — Когда я ответила, что да, он сказал: — Никогда не бывал. Но Стю по делам там бывает.

— И чем он занимается?

— Добавляет мне седых волос, — произнес Джимми с непроницаемым лицом. — Он ничем долго не занимается. Сейчас — компьютерами, но что к чему — я не знаю.

«Чем бы он ни занимался, — подумала я, — это у него хорошо получается, если он может позволить себе "лотус"». Да и одежда у него была явно не дешевая, хоть и выглядела просто. Но, когда он через несколько минут вернулся с рыбой и картошкой в бумажных пакетах, соленый ветер (несомненно, не без помощи пинты пива из бара гостиницы «Святой Олаф») потрепал его настолько, что он потерял городской блеск, стал выглядеть домашним, расслабленным, и мы втроем продолжили смотреть футбол.

Вообще-то большую часть игры я не увидела. Начала сказываться бессонная ночь. Тепло, сытная еда, мелодичные низкие голоса Джимми Кита и Стюарта убаюкивали меня, и я с трудом держала глаза открытыми. Я изо всех сил противилась сну, и все-таки уже почти задремала, когда Джимми произнес:

— Стю, пора бы красавицу нашу в коттедж отвести, пока не стемнело.

Открыть глаза удалось с трудом. За окном действительно уже смеркалось. Дневной свет сменился той серой холодной мглой, которая возвещает о начале зимнего вечера.