Забытая история любви - [7]

Отложив ручку, я минуту сидела неподвижно, перечитывая написанное. Я увидела женщину, так же явственно, как до этого, стоя у окна в коттедже, услышала женский голос. До сих пор главными героями у меня были мужчины, но эта женщина настойчиво рвалась вперед. Персонажи иногда попадали в мои книги таким образом, стихийно и без предупреждения, а часто и против моей воли. «Может быть, — подумала я, — стоит позволить ей остаться? А вдруг Джейн была права и моя история только выиграет, если будет рассказана не Натаниэлем Хуком, а кем-то, созданным моим собственным воображением, кто смог бы своим присутствием соединить разрозненные эпизоды в сюжет? К тому же писать о женщине мне будет проще. Я знаю, как ведут себя женщины, оставаясь наедине, как они думают. Быть может, вчерашним сном мое подсознание говорило мне, что моему роману нужно именно это — женский взгляд».

Характер персонажа, решила я, вырисуется сам. Мне нужно только придумать ей имя.

Как обычно, проще было сказать, чем сделать.

Имя определяет персонаж и, как одежда, может либо подходить ему, либо не подходить. По дороге в парижский аэропорт я придумала и сразу отбросила несколько имен.

В самолете до Абердина я попыталась взяться за дело более методично: достала блокнот, вырвала из него страничку, разделила ее на две узкие колонки, затем записала в столбик все известные мне шотландские имена (а я решила, что ей нужно быть шотландкой) и стала перебирать комбинации имен и фамилий, пытаясь найти такую, которая бы меня зацепила.

Добравшись почти до конца списка, я заметила, что эти изыскания заинтересовали моего соседа. Когда я занимала свое место, он спал, ну или по крайней мере сидел с закрытыми глазами, положив голову на спинку, и, поскольку у меня все равно не было намерения заводить разговор в самолете, я с радостью оставила его в покое. Но сейчас он сидел ровно, немного склонив черноволосую голову набок, чтобы видеть, что я пишу. Делал он это очень осторожно, но, когда я посмотрела на него, он встретил мой взгляд с улыбкой и совершенно не смутился. Кивнув на блокнот, он сказал:

— Псевдоним подбираете?

Что решило вопрос с его национальностью. Сначала я приняла его за француза (почти черные волосы, привлекательное лицо), но немного напоминающий картавость выговор ни с чем нельзя было перепутать. По виду он был примерно моего возраста, улыбка его показалась мне приветливой, поэтому я улыбнулась в ответ.

— Нет, все не так интересно. Я всего лишь подбираю имя для персонажа.

— Вот как! Выходит, вы писатель. Я мог что-нибудь из вашего читать?

— Вы исторические романы читаете?

— Последний раз исторический роман я прочитал, когда учился в школе.

— Значит, вряд ли вы меня знаете. — Я протянула руку. — Каролин Макклелланд.

— Славная шотландская фамилия — Маклеллан.

— Да, только мы пишем ее по-другому. Мои родители из ольстерских шотландцев, — сказала я. — Из Северной Ирландии. Но предки действительно когда-то приехали из Шотландии. Из Керкубри.

Я произнесла это слово «Кер-КУУ-бри», как меня в свое время учили. Отец мой был страстным генеалогом и все свободное время посвящал изучению истории нашей семьи. Я с младых ногтей в подробностях знала свою родословную, как первый Макклелланд, прародитель нашей линии, перебрался из Шотландии в Ольстер. Случилось это примерно в то же время, когда происходила история, которую я сочиняла, то есть в первых годах восемнадцатого века. В Ирландию приехал Дэвид Джон Макклелланд и… Как там звали его жену? София как-то там.

Я по инерции записала это имя внизу страницы под остальными.

Сосед мой, заглянув в блокнот, сказал:

— Мне нравится имя София. Мою двоюродную бабушку звали София. Удивительная была женщина.

Мне имя тоже неожиданно понравилось. Понравилось его звонкое звучание. Если бы только вспомнить фамилию… Не важно, можно будет у отца спросить, он знает. К тому же он будет рад и счастлив, если я использую имя нашего предка для романа. Ну и что с того, что она жила не с той стороны Шотландии и, скорее всего, никогда не видела Эдинбурга, как, впрочем, и Слэйнса? Она жила в нужное время, имя ее подходит для этого периода, и мне предстоит придумывать историю ее жизни, а не писать биографию, так что я смогу поселить ее, куда захочу.

— София, — протянула я задумчиво. — Да, думаю, это оно.

Удовлетворенно сложив листок, я откинулась на спинку сиденья, чтобы смотреть в окно, где как раз показалась береговая линия.

Сосед мой тоже устроился поудобнее и спросил:

— Вы пишете что-то о Шотландии, верно? Где именно происходит действие?

— На побережье, недалеко от Абердина. Это место называется Краден Бэй.

— Да? А почему именно там?

Обычно я не обсуждаю свою работу с совершенно незнакомыми людьми и не знаю, что меня подтолкнуло к этому теперь, кроме, наверное, того, что я не выспалась, а его глаза, когда он улыбался, излучали тепло.

То ли ему действительно показалось интересным то, что я рассказывала о Слэйнсе, о неудачной попытке якобитского вторжения и о Натаниэле Хуке, то ли он просто умел слушать — не могу сказать. Как бы то ни было, я продолжала говорить, пока мы не сели, и даже потом болтала без умолку, после того как он вышел со мной из самолета, подождал, пока я забрала вещи, и помог с самыми тяжелыми.