Забытая деревня - [4]
Как и повсюду в деревне, в самом начале подъездной дорожки к Тайнхем-хаусу была установлена мемориальная табличка. Мелисса пропустила краткую историю дома с указанием мест, откуда были привезены кирпичи для его строительства, и удивилась, что информация о прежних владельцах поместья оказалась такой скудной. Зато на табличке приводился портрет сэра Альберта и леди Вероники Стэндиш — последних хозяев Тайнхем-хауса. По крайней мере, так утверждала надпись. Больше никаких сведений о них не было, а на картинке, грубо напечатанной на дурацкой пластиковой табличке, мог быть изображен кто угодно.
Мелисса приблизилась, чтобы получше рассмотреть портрет. Ничем не примечательная супружеская пара на черно-белом снимке. Однако, несмотря на жару, Мелиссу вдруг пробила дрожь. Мама сказала бы, что кто-то прошел по ее могиле, хотя сама Мелисса не особенно разделяла подобные суеверия.
Она отогнала нехорошую мысль и через арку ступила на подъездную дорожку. В кирпичной кладке арки в тех местах, где крепились давным-давно снесенные кованые ворота, зияли дыры. Почувствовав, как солнце печет голову, Мелисса оперлась о теплые камни стены. От жары слегка подташнивало, и, прежде чем продолжить поход, Мелисса остановилась на пару минут, обмахиваясь рекламной листовкой. Обычно она более стойко переносила жару. Она по-быстрому заглянет в окна, если они не закрыты ставнями, и пойдет обратно.
Но едва Мелисса оторвалась от стены и сделала несколько шагов по направлению к огромному, светлого кирпича елизаветинскому дому, перед глазами все поплыло и ее замутило. Мелисса потянулась было обратно к стене арки, но та оказалась слишком далеко, и пальцы лишь бесцельно хватались за воздух. Она подалась вперед, ноги у нее подкосились, и земля начала стремительно приближаться. Мелисса зажмурилась и в последний миг успела почувствовать, как пара крепких рук подхватывает ее, не давая упасть.
Глава 2
Мелисса медленно разомкнула веки и увидела мужское лицо.
— Вы целы?
Тот самый историк. Он склонился над ней; вид встревоженный с легкой примесью паники. Вблизи он оказался довольно привлекательным, однако Мелисса никак не могла взять в толк, почему он так близко. И почему она лежит на земле?
— Вы целы? — повторил он вопрос. — Я увидел, как вы падаете, вон оттуда. — Он махнул рукой в начало аллеи. — Не припомню, когда я последний раз так быстро бегал.
— У меня все хорошо, — кивнула Мелисса скорее из старомодной английской вежливости, потому что чувствовала себя далеко не хорошо. Голова все еще болела, и Мелиссу по-прежнему мучила жажда. Кроме того, она лежала на земле.
Историк сощурился.
— Хм-м. Полежите хотя бы еще несколько минут, — посоветовал он. — Вы только что отключились. Тут поблизости должен найтись человек, который окажет вам первую помощь.
Мелисса медленно села, игнорируя его протесты.
— Долго я была без сознания?
— Да нет. Секунд тридцать.
— Ох. — Мелиссу одолел сухой кашель.
— Вот, попейте. — Он протянул ей бутылку с холодной минералкой. Мелисса приложилась к бутылочке и вернула обратно. Историк покачал головой: — Оставьте себе.
Мелисса положила бутылку на землю, та покатилась и уперлась в какой-то предмет одежды.
— Что это? — спросила Мелисса.
— Мой свитер. Я подсунул его вам под голову, пока вы лежали.
— Вы меня поймали? — Мелисса посмотрела ему в глаза. Они были удивительного голубого оттенка, который фотография на обложке книг совершенно не передавала.
Историк кивнул.
— Когда я увидел, что вы падаете, я так быстро рванул, что чуть вас не зашиб.
В нескольких шагах от себя Мелисса заметила свои солнечные очки. Повезло, что она их не раздавила. Должно быть, очки слетели, когда она падала.
Он проследил за ее взглядом, поднялся, подобрал очки и вернул ей. Потом проверил мобильный.
— Сигнала тут нет. На мили вокруг ни одной вышки. В деревне они были не нужны. Так что помощь я вызвать не могу. Боюсь, вам придется побыть тут со мной, пока вы не сможете встать и идти.
— Я уже хорошо себя чувствую. — Это была ложь лишь наполовину. — Думаю, виновато обезвоживание.
Мелисса оглянулась вокруг в надежде, что за знаменитым пассажиром вернется гольф-кар и ей не придется идти обратно пешком, но вслух ничего не сказала.
Историк сел рядом с Мелиссой и внимательно оглядел ее.
— Ладно. Еще немного подождем и двинемся в путь. Чуть-чуть отдохните.
Мелисса кивнула и потянулась за бутылкой, чтобы попить.
— Так намного лучше, — заключила она, закручивая крышку. Она пригляделась к Большому дому и почувствовала странную грусть.
— Вы интересуетесь подобного рода историей? — Ее спаситель кивнул в сторону дома.
— Как правило, нет, — покачала головой Мелисса, хотя ей было немного неловко признаваться в этом. — Но судьба Тайнхема меня заинтриговала, а кроме того, мне надо было убить время. Похоже, я случайно попала на серфинговые каникулы, но я ненавижу серфинг, так что пришлось искать другие занятия. Я впервые приехала в Дорсет. А про Тайнхем никогда прежде не слышала.
— Представляю, как вы сейчас жалеете о том, что приехали, — заметил историк.
Мелисса обернулась к нему:
— С чего вы взяли?
— Ну, во-первых, вы упали в обморок. И вид у вас довольно понурый. Хотя, возможно, это лишь последствия обморока.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
На войне — все жертвы, — говорит отец юной Кристины, призванный в войска Вермахта и едва не погибший под Сталинградом. Голод, холод, кромешный ужас обстрелов и бомбежек, страх за близких, горечь утраты — все это выпадает на долю девушки из бедной немецкой семьи. И выдержать испытания ей помогает любовь — запретная любовь к юноше-еврею. Ради Исаака Кристина готова рискнуть и хрупким благополучием семьи, и собственной жизнью. И в аду концлагеря она остается верна своему избраннику — даже, когда понимает, что он погиб… Символом любви, для которой нет преград, становится хрупкий росток сливового дерева, однажды пробившийся на заднем дворе чудом уцелевшего дома родителей Кристины.
«У каждого в шкафу свой скелет». Эта фраза становится реальностью для Эвери, успешной деловой женщины, младшей дочери влиятельного сенатора Стаффорда, когда та приезжает из Вашингтона домой из-за болезни отца. Жизнь девушки распланирована до мелочей, ей прочат серьезную политическую карьеру, но на одном из мероприятий в доме престарелых старушка по имени Мэй стаскивает с ее руки старинный браслет… И с этого браслета, со случайных оговорок бабушки Джуди начинается путешествие Эвери в далекое прошлое. Много лет назад на реке Миссисипи в плавучем доме жила небогатая, дружная и веселая семья: мама, папа, Рилл, три ее сестры и братик.
В самом конце Первой мировой войны юная англичанка Эмили Брайс влюбляется в молодого и храброго пилота Роберта Керра, который лежит в госпитале и вскоре должен вернуться на фронт. Зная, что ее родители, которые уже нашли дочери выгодного жениха, не одобрят такой выбор, девушка записывается в Женскую земледельческую армию и уезжает на тяжелые сельхозработы подальше от дома. Она горит патриотическим желанием принести как можно больше пользы стране, мечтает о счастливом замужестве, но еще не знает, какие ужасные испытания готовит ей судьба.
Англия, конец 40-х годов. Малышке Рози было всего пять лет, а ее сестре Рите — девять, когда их мать Мэвис привела в дом нового ухажера. Ее избранник пил, бил ее и терпеть не мог девочек, но ведь сердцу не прикажешь…. Вскоре Мэвис поняла, что ждет ребенка, но грубый, алчный Джимми Рэндалл поставил условие: «Женюсь, если сдашь девчонок в приют!» Скрепя сердце, Мэвис согласилась на временную разлуку с Ритой и Рози, но сразу после родов Рэндалл подсунул жене документы о полном отказе от дочерей. И Мэвис, не читая, поставила свою подпись… Теперь жизнью двух несчастных сестер, сердца которых разбиты предательством матери, целиком и полностью распоряжаются хозяева приюта «Нежная забота».