Забытая башня - [27]

— Предатель! Предатель!

Орн запрокинул голову на спинку кресла и закусил губу. На его висках выступили капельки пота. Его товарищи по-прежнему крепко спали. Никто из них не видел, как скользнула в сторону драпировка на стене, и в темноте тускло блеснуло зеркало, установленное перед тазом для умывания. Нереальный темный отсвет зародился в глубине безобидного домашнего стекла. Из него в комнату смотрела громадная тень, которую отбрасывала фигура в бесформенном балахоне. Тень, казалось, склонялась над креслом, в котором метался спящий Орн. Она простиралась над всей комнатой и падала на лицо демона. Он тяжело дышал и мотал головой.

— Предатель! — глухим шепотом повторила тень, — Предатель!

Орн мучительно застонал. Храп гнома внезапно оборвался. Нок подскочил на кровати и сонно потер глаза. Как и большинство жителей подземных пещер, он хорошо видел в темноте. В бледном звездном свете Нок с удивлением разглядел, что его друг демон спит, сидя в кресле, и услышал его прерывистое беспокойное дыхание.

— Орн! — позвал Нок громким шепотом, поднимаясь и спуская ноги с кровати, — Что с тобой?

Не успел гном подойти к креслу, как демон вздрогнул всем телом и открыл глаза, дико озираясь.

— Приснился страшный сон? — с сочувствием спросил Нок, — Не мудрено — ты уснул в таком неудобном месте. Вон, лег бы лучше, а?

Гном указал на пустую кровать демона. Орн отрывисто замотал головой. Его дыхание все не успокаивалось.

— Она была здесь. Она смотрела на меня.

— Кто? — чувствуя испуг друга, Нок опять невольно перешел на шепот.

Орн прикрыл глаза и облизнул пересохшие губы.

— Темная госпожа.

* * *

В третий час после полуночи, в самое глухое и страшное время ночи из ворот одинокой башни выехал всадник. Едва тяжелые створки ворот сомкнулись за его спиной, всадник послал своего черного коня в галоп. Ветер взметнул полы его широкого плаща цвета ночного мрака. Под плащом на груди гонец вез спрятанную в кожаный футляр граненую фляжку из черного стекла, плотно закрытую пробкой острой конической формы. До рассвета было еще далеко. Гонец повернул на восток, в поисках дорог, ведущих к побережью Ильраана, за которым открывался морской путь на далекий остров Роорвинд.

* * *

Никто не мог объяснить отчего, но по утру путники проснулись с тяжелым сердцем. Эзельгер был бледен больше, чем обыкновенно бывают бледны эльфы, светлокожие от природы. Его серые глаза излучали тревогу, причину которой никто не понимал. Один только Нок бросал на приятеля сочувственные взгляды. Подавленным выглядел и Элиа. С самого момента пробуждения он хранил молчание и, не смотря на уговоры Кадо, почти ничего не съел за завтраком. Настроение этих двоих передалось и остальным. Серьезными и печальными путники собрались покинуть Манифар. Когда к отъезду было все готово, к Вернигору подошел Роальд из Таладара и отозвал его в сторону.

— Я остаюсь, — сказал он.

— Значит, надумал согласиться? — кивнул гроссмейстер.

Роальд пожал плечами. В этом движении угадывалось некоторое смущение.

— Я должен был знать, надумает ли согласиться одна особа, — сказал он, — Ночью, после того, как мы расстались к королем, я переговорил с ней.

— Набрался смелости сделать даме предложение руки и сердца? — Вернигор улыбнулся, — Я в тебе не сомневался.

— Я знал, что ты в меня веришь, — ухмыльнулся и бывший наместник Южной Аладании, — Итак, все решено. Осталось лишь испросить твоего позволения. Ты должен отпустить меня из плена. Назначь выкуп.

Вернигор покачал головой.

— Ты никогда пленником не был, — сказал он, — Но если ты непременно жаждешь заплатить выкуп, то я назначу страшную цену. Один дружеский подзатыльник — вот цена твоей свободы.

Гроссмейстер легонько шлепнул Роальда по кудрявой макушке, и они оба рассмеялись.

— Вот стану королевским зятем и припомню, — улыбаясь, пригрозил Роальд и крепко пожал Вернигору руку, — Спасибо тебе за все. У тебя в плену мне очень понравилось.

— Возвращайся, когда захочешь, — улыбнулся Вернигор, — А пока позволь мне оставить при тебе своего второго ученика Ведиена. Он слишком прыток, а мне предстоят дела, которые я бы хотел обдумать спокойно, без его вмешательства.

— Думаешь, будет слишком жестоко разлучать его так сразу с принцессой? — понимающе кивнул Роальд.

— Для принцессы это было бы уроком, — сурово нахмурился Вернигор, — Как для любой легкомысленной девчонки. Так я оставлю парня?

— Я присмотрю за ним, — кивнул Роальд.

— Когда будете возвращаться с королем в Алзарин, пусть он останется на постоялом дворе возле Перепутья, — сказал Вернигор, — Туда я приеду за ним на обратном пути. Ну, прощай и будь счастлив.

— С ним ты не простишься? — удивился Роальд.

Вернигор покачал головой.

— Я нарочно услал его к замковому оружейнику с поручением. Когда он вернется, мы уже будем в пути. Так будет лучше. А то еще сбежит или выкинет другой фокус.

— Ну, как знаешь, — согласился Роальд.

Отблагодарив короля Налдара за защиту и гостеприимство, путники покинули Манифар. Теперь их путь снова лежал в сторону Лазурных гор, к Спрятанной долине.

СВИДАНИЕ ВО СНЕ

Тусклый утренний свет казался лишь прощальными бликами луны, едва отражавшимися в ледяной глади замерзшего озера. Как и ночное светило, солнце не хотело выглядывать из-за свинцовых туч, чтобы посмотреть на угрюмый дикий край, раскинувшийся далеко на западе, в самом сердце Занбаргардских гор. Стены башни, воздвигнутой над озером, не отражали света. Они были угольно-черными даже в нарождающихся лучах зари. Безрадостный рассвет Занбаргарда застал владыку Эверонта спящим в кресле напротив погасшего камина. Он пробудился оттого, что почувствовал поблизости чье-то присутствие. Бессонная ночь, полная волнений, и недавнее явление зловещей тени истощили силы короля темных эльфов. Эверонт нехотя, с усилием приоткрыл один глаз и увидел, что в зале находится Зиирх. Оборотень сидел спиной к нему на голом полу, скрестив ноги, и смотрел за тем, что показывало зеркало Алаоры. С его поверхности лились потоки яркого солнечного света, и Эверонт прикрыл глаза рукой.