Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - [26]

К[лебер]. Опускаю комплимент и отвечу на вопрос — о репутации Вашингтона.

Д. К. Ого! Не ожидал…

К. Вполне возможно.

Д. К. И вы больше не скажете ничего?

К. Скажу. Вашингтон начал и довел до завершения свое славное предприятие. Он просчитал результат и выбрал пропорциональные средства для его достижения. А когда он его добился, то избежал опьянения успехом. И, наконец, это предприятие было достойно похвалы с точки зрения как политики, так и философии, поскольку оно имело целью не завоевание, грабеж и опустошение, а независимость и счастье нации.

Я всегда думал, что этот вопрос был задан мне по поручению… [неразборчиво. — А. Ч.]»^{127}

Вывозя из Египта свою ближайшую клиентелу для того, чтобы она помогла ему в борьбе за власть, Бонапарт не мог рассчитывать в этих планах на Клебера. Более того, столь влиятельного и популярного военачальника, который в силу личных и политических противоречий с Бонапартом мог помешать тому в реализации задуманного, следовало держать подальше от Франции. Позднее, уже на острове Святой Елены, в разговоре с генералом Бертраном 31 августа 1816 г. Наполеон обронит: «Если бы Клебер вернулся во Францию, он мог бы мне создать затруднения; но не после Амьенского мира — тогда я уже стал слишком велик, и мне было бы всё равно»^{128}.

Таким образом, вполне очевидно, почему Бонапарт не взял Клебера с собою. Но почему он оставил своим преемником его, а не более близких к себе Дезе или Мену, которые к тому же по старшинству производства в чин имели перед Клебером преимущество? Как мне кажется, выбор этот определили два обстоятельства.

Во-первых, для того чтобы удержать Клебера подальше от Франции, где он со своим огромным авторитетом в войсках представлял бы угрозу для честолюбивых замыслов Бонапарта, его следовало покрепче привязать к Восточной армии. Если бы Клебер остался по-прежнему командиром дивизии при другом командующем, ничто не помешало бы ему поставить перед тем вопрос о своем возвращении на родину по состоянию здоровья, как он уже ставил его перед Бонапартом. И никто бы не посмел ему отказать в этом законном праве. Зато, возложив на Клебера ответственность за судьбу армии, можно было быть уверенным, что теперь он вернется во Францию только вместе с нею, а это, согласно оставленным Бонапартом инструкциям, предполагалось еще очень не скоро. Клебер, таким образом, удерживался в Египте на долгий срок.

Во-вторых, если бы Бонапарт оставил командование Восточной армией кому-то из близких себе людей, то в случае неудачи преемника тень поражения пала бы и на самого Бонапарта. А положение дел в армии и в управлении Египтом, как он прекрасно знал и как мы увидим в следующей главе, не просто оставляло желать лучшего, а было по-настоящему катастрофическим. Шансов на то, что новому главнокомандующему удастся выкрутиться, практически не оставалось, поэтому назначить своего соперника (по крайней мере, потенциального) на пост капитана тонущего корабля представлялось чрезвычайно выгодным. Именно ему пришлось бы нести ответственность за будущую неудачу экспедиции. А если Клеберу всё же удалось бы спасти положение, то и это можно было обернуть себе на пользу, сказав, что всё закончилось хорошо только потому, что он, Бонапарт, оставил своему преемнику дела «в полном порядке».

Таким образом, хорошо просчитанная комбинация при любом развитии событий оказывалась выигрышной для Бонапарта. Однако последний, похоже, не предвидел, что соперник, ознакомившись с расстановкой фигур на доске, может отбросить предписанные ему правила и начать играть по своим собственным.

Глава 2. Наследие Бонапарта

Опустевшее «гнездо»

Поздно вечером 24 августа 1799 г. командующий округом Дамьетты генерал Клебер прибыл по срочному приглашению главнокомандующего в Розетту. Однако здесь он не нашел не только Бонапарта, но и командующего округом Розетты генерала Мену. Встретил Клебера временно замещавший Мену генерал-адъютант Ф. Валантен. От него-то Клебер и узнал сногсшибательную новость…

Несмотря на желание Бонапарта, чтобы о его отъезде никому не сообщали в течение 48 часов, известие это пришло в Розетту гораздо раньше. Очевидно, его принес Валантену кто-то из младших офицеров, которые присутствовали при погрузке на корабли отбывающих и обязаны были позаботиться о брошенном беглецами имуществе: только оседланных коней насчитывалось до двух сотен^{129}. Таким образом, Валантен узнал об эвакуации главнокомандующего из Египта еще до того, как о ней было объявлено официально. Днем 24 августа Валантен поспешил сообщить эту новость генералу Дюга, которого Бонапарт, как и во время Сирийской кампании, оставил «на хозяйстве» в Каире. Вернув Дюга письма, присланные тем на имя главнокомандующего, Валантен добавил от себя:

«Вы, конечно же, знаете, мой дорогой генерал, о его отъезде во Францию, который имел место в полночь 5-го [фрюктидора, или 22 августа]. С ним уехали генералы Бертье, Ланн, Мюрат, Андреосси, Мармон и т. д., адъютанты и т. д.

Уверяют, что скоро он вернет нас во Францию. Да будет так!

Будьте любезны, пожалуйста, сообщить мне о реакции, которую этот отъезд вызовет в Каире. Здесь он не произвел большого впечатления. Солдаты пожелали ему [Бонапарту] доброго пути и особенно того, чтобы Смит не доставил его в Лондон»