Забыть и вспомнить - [70]

Стала духом твердь и плоть,

Нимб вокруг сиянием, -

Хоть в святые двигай, хоть –

В жертву, на заклание.

Рядом, с пеною у рта,

Мальчики горючие,

Как с трамплина, с рифмы в такт

Падают в падучую.

Я завидую таким,

Нынешним и бывшим,

В дебрях солнечной строки

Истину добывшим.

Я и сам бывал шальной,

Наглотавшись рифмы,

Киль покуда подо мной

Не вспороли рифы.

И тогда не ведал я,

И теперь не знаю,

С чем стихию ту едят,

Чем запивают…

Вся поэзия – враньё,

До последней строчки.

Тот, кто верует в неё,

Родился в сорочке.

* * *

ОСЕНЬ В ДОМЕ ОТДЫХА

Подметать дорожки, иль не надо?

Вижу: вот опять, сусально чист,

Золотой, козырною наградой

Падает под ноги жёлтый лист.

Ходит дворник, нанятый философ,

Ходит, не по-дворницки одет,

Озадачен мировым вопросом:

Подметать сегодня или нет?

Нет, конечно…

Мимо синей ели

Вьётся лента – рыжая река,

Выйдя из последнего витка,

Жёлтый лист ложится на качели,

И качель качается слегка.

По зелёной брошенной веранде

Я бродил не в паре, не в толпе,

Сам с собой играл на биллиарде,

И, грустя, проигрывал себе.

ИЗ ДОНКИХОТСКОЙ ТЕТРАДИ

* * *

О ЧУДАКАХ

Я слышал быль про чудака:

Ходил чудак на птичий рынок,

Вступая в странный поединок

С тузами птичьего лотка.

Он, говорят, скупал там птиц,

И тут же, отойдя в сторонку,

Их выпускал, глядя вдогонку

Из-под прищуренных ресниц.

Над ним смеялись, но не зло,

И старики, и малолетки,

А он, сломав пустые клетки,

Прочь уходил без лишних слов.

Такая быль про чудака!

Поддавшись лубочной картинке,

И я купил двух птиц на рынке,

Чтоб запустить их в облака.

Я изгонял щегла из клетки,

Но улетать он не хотел,

Сидел на высушенной ветке,

Клевал пшено и песню пел.

И рядышком другая птаха –

Ни ожидания, ни взмаха,

Хоть я шептал ей про свободу,

Про вольный лёт под небосводом…

Смеялись рыночьи тузы,

Пшено кидали на весы…

Чего-то, братцы, тут не так…

А, может, это я чудак?

* * *

Я в землю закопал кирпич,

Полил водой потом.

Сосед сказал: - «Какая дичь!».

Однако, вырос дом.

Я прут железный прикопал,

Другой пристроил рядом,

Водою тёплой поливал

И – выросла ограда.

Посеял как-то я пятак

На старом пустыре,

А откопал с кувшином клад, -

Монеты в серебре.

Воткнул трубу – растёт фонарь,

Ткнул палку - столб растёт…

Сосед, угрюмый, как январь,

Глаза косит: - «Везёт!»

Иззлился на меня сосед:

Сажает лук он много лет,

Но в огороде у него

Не вырастает ничего!

И он причину всех невзгод –

Меня и день, и ночь клянёт.

* * *

ОДИССЕЙ

Я хитроумный Одиссей,

Я прожил жизнь среди морей,

Опять плыву навстречу ей,

Судьбе несбывшейся моей.

Команда ждёт, куда сверну,

Какую выберу волну?

Матросу каждый берег друг,

Какой же мой из этих двух?

Но виснет Сцилла над бортом,

Харибда рядом – на другом…

Куда же ткнуть моё весло?

И слева зло, и справа зло.

И - ни причала моряку,

Ни передышки на бегу.

И на виду у всех друзей,

Прикручен к мачте Одиссей…

И слева зло, и справа зло.

Опять, старик, не повезло…

Бежит галёра весело…

Я на дрова рублю весло.

1964

* * *

Я глупый, глупый Дон Кихот.

Я в каждой вижу Дульсинею,

Готов склониться перед нею

И нежность – всю! – пустить в расход.

Я глупый, глупый Дон Кихот.

Добро и справедливость сея,

Вступал я в драку за идею,

И, битый, снова лез вперёд.

Да я ль один? С времен Антея

Мир донкихотами оброс…

А вот, была ли… Дульсинея?

Вопрос!

1963

* * *

Дни бывают белые,

Дни бывают чёрные,

Дни бывают смелые,

Дни бывают вздорные.

Кто приготовляет их?

Как распределяют их?

Что Петру? Что Павлу?

По какому правилу?

В суете и хлопотах

Как дано постичь их,

Схожих, словно роботы,

Без примет отличия?

Я б на белом вздёрнул

День, который вздорный,

И который серый,

И который чёрный!

* * *

Такие сумасшедшие бывают

Морозы в наших дальних городах,

Что лопается краска на трамваях

И кожа – на обветренных губах.

Днём служим, вечера водку глушим,

Угрюмый не пытаясь прятать взгляд,

Быть может, и оттаяли бы души,

Да оттепели долго не стоят.

Июль придёт один в четыре лета

С теплом, - едва-едва достанет дней

Трамваям навести лик марафета

И людям иней обмести с бровей.

1971

* * *

Мы рождались, юных рать,

Перед нами – пустоши.

«Время камни собирать!» –

Пастырь нас напутствовал.

И, сдирая руки в кровь,

Из старанья пущего,

Не за свой старались кров –

За Дворец Грядущего.

Были камни сложены,

Да прораб – уродина…

Никому мы не нужны,

Ни себе, ни родине.

Жилы обесточены.

Души в кровоточине.

В будущее пошлое

Загляделось прошлое.

* * *

ЧАСЫ

Он лжец. Всё, что б ни сделал он,

Пронизано враньём и ложью…

Я был часами одарён, -

Его подарок взял я с дрожью.

Всё врут часы! Хоть лезь из кожи!

Хоть часового к ним приставь!

И я махнул рукой, устав,

Как на дарильщика похожи!

Пред Временем часы юлят,

Ему в минутную угоду,

То подхалимски зачастят,

То с ходу вдруг убавят ходу.

Ещё и полдень не прошёл,

А маятник мне ночь настукал,

И я бездарно день профукал, -

Ведь я себя по ним завёл!

Есть в нашей жизни радость – миг,

Есть в нашей жизни мера – вечность.

Но как подобострастны мы

Пред вами, Ваша Быстротечность!

Поставит стрелки Суета,

Пружину заведет Карьера,

И вот не стоит ни черта

Сама возвышенная эра!

Как часты наши те разы,

В которых, исключений вроде,

Нам время тикают часы,

Которые не мы заводим.

1973

* * *

- Варвара злая?

– Злая.

– Почему же тогда она красивая?

Вопрос девочки на спектакле «Доктор Айболит», где Варвару играла очень красивая артистка