Забудь мое имя - [98]

– А на следующий день Флер исчезла. – Я крепко сжимаю руками прутья решетки. На меня внезапно снова нахлынули эмоции. Нужно с ними совладать, во что бы то ни стало… – Мы перекусили в кафе через дорогу, а потом я вернулась в квартиру Флер. Меня отчаянно клонило в сон. И после этого я ее больше не видела.

Я отворачиваюсь – не хочу, чтобы Тони заметил мои слезы. Через несколько секунд я снова могу взглянуть ему прямо в лицо.

– Я, конечно же, пошла в полицию. Они завели дело, добавили ее в длиннющий список молодых людей, пропавших в Берлине. Но Флер так и не нашлась, – с глубоким вздохом я опускаю голову. К горлу, словно тошнота, подступает гнев. – И никто так и не узнал тогда, что ты был в тот день в нашем кафе и, сидя в углу, наблюдал за нами. Хотел выяснить, помним ли мы что-нибудь из прошлой ночи, узнаем тебя или нет.

У меня больше нет сил сдерживаться. Я открываю дверцу клети и подхожу к Тони.

– Куда ты ее отвез? Что ты с ней сделал, черт тебя дери? – кричу я. И, уже полностью утратив над собой контроль, бью его ногой под дых. – Ну же, говори! Ты что, отвез ее в свою убогую студию? Где она, Тони?

Схватившись за живот, Тони стонет. А я ведь обещала себе этого не делать. Обещала монахам. Наказать его – дело полиции.

Тони поворачивает ко мне голову. Его глаза все еще кажутся остекленевшими, но, похоже, он впервые за все это время услышал и понял мои слова.

– У тебя была фотостудия здесь, в Берлине, – говорю я уже более ровным голосом. – У меня до сих пор стоят перед глазами твои снимки – нас, меня, морских коньков. Мне нужно знать, где она.

Я узнаю эту студию сразу, как только увижу. Память о том вечере все еще подернута чернильной темнотой, но воспоминания о том, куда Тони отвез нас той ночью, в последние месяцы начали всплывать из ее глубин на поверхность, как выросшие без света монстры. Большой трафаретный морской конек на побеленной кирпичной стене… Ванная… Выложенный плиткой пол… Возможно, кровать… Белый халат… Медицинские инструменты…

Я снова присаживаюсь возле Тони на корточки:

– Где она, говори! – шепчу я прямо ему в ухо.

После долгих поисков в сети мне удалось найти его старый сайт, но там не было указано адреса. Только выложены фотографии: ночных клубов, ди-джеев, нескольких женщин…

– Моя студия? – переспрашивает Тони.

– Да, здесь, в Берлине.

– Ты хочешь, чтобы я тебя сфотографировал?

– Просто скажи мне адрес.

Тони словно в замешательстве.

– И дай мне ключи от нее.

101

Сайлас разглядывает лицо тибетского мальчика, смотрящего на него с плаката в стиле листовки «Разыскивается» формата А4. Подпись под ним гласит: «Помогите разыскать Панчен-ламу Тибета». Под фотографией размещена информация о денежном вознаграждении за любую информацию о его нынешнем местонахождении. Сайлас надеется, что этот плакат займет их мысли на какое-то время, даст им со Стровер столь нужную обоим передышку! Их коллеги из германской полиции не горят желанием отслеживать мобильник Мэдди. И Сайлас чувствует, что они не восприняли их озабоченность всерьез. Инспектор встречал много тибетских буддистов, когда ездил в Ладакх. Конор тогда был еще совсем юным, и это было их лучшее семейное путешествие.

Сайлас бросает взгляд на Стровер, пытающуюся дозвониться в южную Индию. Не мешало бы ей тоже побывать на этом субконтиненте. Может быть, там бы она научилась терпению.

– По-моему, до Марса дозвониться проще, – бурчит девушка, в очередной раз набирая номер.

Они утром передвинули столы и теперь сидят у окна.

Плакат принесли в рабочий зал несколько минут назад криминалисты. Они нашли его под подкладкой в чемодане Мэдди. Сайлас сразу же понял, что видел это лицо раньше, в Ладакхе. И оно напомнило ему о фотографиях буддийских монахов, сделанных Тони для местной газеты. Эти монахи ездили по английским деревням и собирали пожертвования на обустройство новой кухни в своем монастыре на юге Индии, который они основали в изгнании.

Сайлас проверил их сайт: их монастырь в центральном Тибете был основан первым Далай-ламой и по традиции является резиденцией Панчен-лам. На фото, найденном в чемодане Мэдди, запечатлен одиннадцатый Панчен-лама; ему было всего шесть лет, когда китайские власти арестовали его из политических соображений. И с тех пор его никто не видел. Еще один без вести пропавший и так и не найденный человек…

Сайлас вспоминает свои попытки объяснить основы тибетской буддийской истории юному Конору – одной звездной ночью у костра в Ладакхе. Но учитель из него не получился. И знаний у сына не прибавилось.

Сайлас снова косится на плакат. Для чего Мэдди возила его с собой? И почему прятала? Она же не по Китаю путешествовала.

Пока детективу ясно только одно: это еще одна маленькая зацепка, подтверждающая связь Мэдди с южной Индией, откуда родом ее мать. Она вернулась туда десять лет назад, после развода с Джеймсом Терло. Мэдди, судя по всему, последовала за ней годом позже. Сайлас и Стровер попытались получить сведения о них от индийской полиции (Сайлас послал через Интерпол срочный запрос в Управление уголовного розыска Дели). Но ответ им пока не пришел. Теперь, по крайней мере, они нащупали связь между Тони и Мэдди – хоть что-то, что могло бы объяснить ее приезд в Уилтшир.