Забудь мое имя - [96]

– Данке, – еще раз благодарю я его.

Пока я провожаю машину взглядом, Тони безвольно покачивается рядом. А потом я оборачиваюсь к нему и спрашиваю:

– Помнишь это местечко, Тони?

И киваю на старый цех, высокие стены которого снизу доверху изрисованы граффити.

Тони беспомощно улыбается, и мне приходится поддержать его, чтобы он не завалился назад.

Ксанакс – мышечный релаксант, и движения Тони замедленные и неловкие.

Я крепко беру его под руку и завожу за здание цеха.

Тони больше не захочется улыбаться.

99

Люк читает сообщение от констебля Стровер. Его самолет только что приземлился в Берлине. Стровер проштудировала полученный от берлинского Интерпола список пропавших людей и обнаружила в нем женщину по имени Фрейя примерно одного с Мэдди возраста. Правда, фамилия этой женщины – Шмидт. Не индийская и не ирландская.

Мобильник Люка опять вибрирует – пришла новая эсэмэска, уже от Мэдди, с ее индийского телефона:

«Вы прилетите в Берлин? Я сообщу вам позднее о месте и времени нашей встречи».

Обеспокоенный ее тоном, Люк отвечает немедленно:

«Я уже в Берлине, самолет только что сел. Где вы? Все ли в порядке?»

Люк ожидает ответ Мэдди, глядя в окно на терминал аэропорта Тегель. Пассажиры уже начали снимать свои сумки с багажных полок. Люк задерживается, постоянно проверяя телефон. Но вот уже пора покидать салон самолета, а ответа от Мэдди все нет.

Выйдя из здания терминала, Люк озирается по сторонам. Что ему делать? Поехать в центр Берлина или оставаться здесь? Нового сообщения от Мэдди так и не пришло. Люка охватывает растерянность. И в этот момент ему звонит Стровер.

– Вы получили мою эсэмэску? – спрашивает она. В голосе констебля сквозит нетерпение.

– Я только что прилетел.

Почему его сразу тянет извиняться?

– Вы с Мэдди?

– Пока еще нет.

– Но вы знаете, где она.

Люк переминается с ноги на ногу, смущенный ее «блиц-опросом».

– Мэдди только что прислала мне смс… Спрашивает, прилетел ли я в Берлин. Что-то случилось?

– Она прислала вам смс со своего телефона? – снова спрашивает Стровер, оставив его вопрос без ответа.

– Да, с индийского. А что?

– Скажите мне этот номер. Нам нужно предупредить местную полицию о том, что она уже в Берлине.

Люку все меньше и меньше нравится этот разговор. Он надеялся, что Стровер поделится с ним новостями о Фрейе Шмидт. Вздохнув, Люк переписывает номер и диктует его констеблю.

– А когда она прислала вам последнюю эсэмэску?

– Когда я был еще в воздухе. Часа два назад.

– Вы ответили ей?

– Да, примерно пятнадцать минут назад. Но ответа пока не получил, – молчание Мэдди начинает казаться Люку зловещим. – Она написала мне, что сообщит позднее о месте нашей встречи.

– Держите меня в курсе. Немецкая полиция постарается отследить ее номер.

– Спасибо вам… за сообщение о Фрейе Шмидт.

– Мне нужно идти.

– Вы можете рассказать мне о ней еще что-нибудь?

Проходит несколько секунд, прежде чем Стровер заговаривает снова – тише, чем обычно, как будто не хочет, чтобы ее услышали:

– Она – гражданка Германии. Ей двадцать девять лет. Говорит и по-английски, и по-немецки. И внешне похожа на…

– На кого?

Стровер явно не может говорить свободно. Наверное, рядом вертится детектив Харт.

– На индианку. И немного на Мэдди.

– Немного?

– Я должна идти.

Фрейя Шмидт… Люк решает выпить кофе и подождать, пока не узнает о ней побольше. Ей двадцать девять лет. Говорит и по-английски, и по-немецки. И внешне немного похожа на Мэдди. Хорошо, что Стровер ему это сообщила. Могла ли Фрейя Шмидт приехать в Англию под другим именем? По чужому паспорту? Например, по паспорту Мэдди Терло? По возрасту и внешности она схожа с Мэдди. Но с какой целью она приехала в их деревню? И что за историю она хочет ему рассказать?

100

Тони напоминает заключенного за металлической решеткой. Прислонившись спиной к кирпичной стене, он угнетенно сидит на бетонном полу.

– Ты помнишь это место, Тони? – спрашиваю я своего пленника.

– Это место? – повторяет он в замешательстве. Его голос звучит вяло и, похоже, понизился на целую октаву. Подойдя к решетке, я вцепляюсь в ее прутья руками и впериваю в Тони взгляд. Пьяную улыбку, еще недавно блуждавшую по его лицу, сменила абсолютная пустота в глазах. Бесчувственная, лишенная всяких эмоций…

– Мы приезжали сюда, – говорю я ему.

– Приезжали? – переспрашивает он после долгой паузы, но в его голосе тоже звучит пустота. Никакого интереса, полное равнодушие.

– Да, в прошлом. Десять лет назад. Здесь раньше находился техно-клуб, «ГрюнесТал». И мы приезжали сюда – ты, я и моя лучшая подруга Флер.

Тони смотрит прямо перед собой. Я не уверена, что он слышал мои слова. А если и слышал? Понял ли он, что я сказала?

После отъезда таксиста я дотащила его до заднего входа в цех, подальше от посторонних глаз. Из чистой перестраховки – в этот заброшенный уголок бывшей промзоны мало кто заглядывает. Я выбрала его еще неделю назад, перед тем как полететь в Англию.

И сейчас мы с Тони находимся на первом этаже старейшей в городе железнодорожной мастерской, стоящей в отдалении от остальных ремонтных корпусов, пользующихся все большей популярностью у туристов и любителей ночных тусовок.

В прошлый раз, когда я приезжала сюда, чтобы разведать обстановку, я получше познакомилась с Ревалер-штрассе. В прошлом эти ремонтные мастерские принадлежали компании «Королевские прусские государственные железные дороги». После своей национализации в 1920 году, по окончании Первой мировой войны, компания сменила название и стала именоваться «Имперские железные дороги». Я совсем не интересовалась историей этого места, когда мы приезжали сюда с Флер. Нас тогда волновал только «ГрюнесТал» – часть подрывной андеграундной сцены. Хотя уже тогда ходили слухи о том, что частные инвесторы собирались повысить арендную плату, ностальгируя по прошлым, более прибыльным временам.