Забудь мое имя - [26]

Я не останавливаюсь. Мужчина должен был бы уже вынырнуть с другой стороны дерева. Но, проходя мимо, я замечаю только его пса – он сидит на земле, и его худые лапы бьет мелкая дрожь. Такое впечатление, что его хозяин прячется от меня… А в следующий миг раздается оклик на языке, похожем на русский, хотя и с заметным ирландским акцентом:

– Вы скучаете по жизни в Москве?

Я останавливаюсь, не зная, как мне поступить, – зайти за дерево или идти, как шла.

– На кого вы работаете?

Я ускоряю шаг. Это сильно нервирует – когда ты не видишь говорящего. Я почти дохожу до покойницкой, когда мужской голос снова окликает меня. На этот раз он обращается ко мне уже на английском, правда, все с тем же ирландским акцентом:

– Джемма, я – Шон. Мы познакомились с вами вчера вечером в пабе.

Я поворачиваюсь и вижу Шона. Кривя губы в улыбке, он приближается ко мне вместе с псом.

– Вы не слышали там, позади, никаких странных голосов? – спрашивает Шон, озираясь по сторонам в пустынном церковном дворе.

– Нет, – отвечаю я, гадая, как долго он собирается разыгрывать этот нелепый спектакль.

– Забавно – честно говоря, мне показалось, что я слышал, как кто-то здесь говорил по-русски.

Мы оба переводим взгляд на заливной луг, по которому проносится междугородный поезд. За железной дорогой, на лесистом холме, стадо коров неторопливо восходит к небу.

22

– Не думаю, что она готова сейчас к допросу, – говорит доктор Паттерсон, усаживаясь за рабочий стол в своем кабинете. – Это все, что я могу сказать. Извините.

Сайлас жестом призывает Стровер сесть и сам садится в другое кресло. Он может винить в сложившейся ситуации только себя. Ему следовало послать на это дело Стровер и еще какого-нибудь младшего детектива, а не прикатывать в деревню самому. Имя Хаиш заинтриговало его в телефонном разговоре со Сьюзи прошлой ночью, но в действительности оно послужило лишь поводом для того, чтобы повидаться с ней снова. Все довольно прозрачно. Он не должен теперь злиться на нее из-за того, что потратил все утро.

– Нам нужно задать ей всего несколько вопросов, выяснить маршрут ее передвижений после приземления в аэропорту Хитроу, – говорит Сайлас. – Стровер изучает вчерашние списки пассажиров, но было бы неплохо, если бы нам удалось сузить поиск.

Сьюзи его довод не убеждает. И, похоже, она слишком смущена, чтобы посмотреть в глаза Сайласу. А ему предельно понятно, что происходит. Она больше не считает незнакомку Джеммой Хаиш. Прошлой ночью весь разговор вертелся вокруг одного: как бы ей не допустить еще одну большую ошибку в своей карьере.

Когда Сайлас познакомился со Сьюзи, она работала в больнице под Девицесом. Но была вынуждена уйти оттуда после трагической ошибки в диагнозе, раздутой донельзя центральной прессой. Она поставила семилетней девочке гастроэнтерит и отправила маленькую пациентку домой, наказав ей пить больше воды. А через два дня девочка умерла от острого аппендицита.

– Я понимаю, это я забила тревогу и вызвала вас сюда, – продолжает Сьюзи, пытаясь оправдаться за то, что так быстро переменила свое мнение. Но я вынуждена учитывать ее интересы и права, рассматривать, что для нее будет лучше. И сейчас она слишком слаба, чтобы подвергаться допросу. Еще раз извините.

Сайлас косится на Стровер, бесстрастно молчащую в своем кресле. Должно быть, она считает его идиотом – примчался сюда лично только для того, чтобы получить отлуп.

– Может быть, ты сможешь взять для нас хотя бы ее анализ ДНК, – предлагает инспектор Сьюзи, стараясь говорить как можно более примирительным тоном. Ведь все так хорошо шло – до того, как она вспомнила про свои обязанности перед Гиппократом. Если Сьюзи так озабочена правами пациентов, тогда какого черта она позвонила ему прошлой ночью по поводу Джеммы? Единственное, что он может предположить, – так это то, что она стушевалась и испугалась, что опять может потерять работу, если не сделает все по правилам.

– Она не хочет сдавать ДНК-тест, – говорит Сьюзи. – Она непреклонна.

Сайлас знает: Джемма не обязана соглашаться и сдавать этот анализ, пока она не под арестом. А для ее ареста пока нет никаких оснований. Вчерашних подозрений для этого мало.

– Это немного странно, ты не находишь? – говорит Сайлас. – На ее месте я бы пошел на все, лишь бы установить свою личность.

Сьюзи избегает смотреть на него:

– Тут еще один момент. Во время вчерашнего осмотра я намерила у Джеммы повышенное давление. Возможно, у нее артериальная гипертензия белого халата. Впрочем, я не уверена.

– Страх перед врачами?

– Ятрофобия. И она уж точно не рвется на больничную койку.

– Не стоит винить ее за это.

Сайлас часто проходит мимо Большой Западной больницы по дороге в свой полицейский участок на Гейбл-Кросс. И это здание не вызывает в нем добрых эмоций: год назад там умер его отец.

– Я сейчас работаю над гипотезой, согласно которой причиной амнезии может выступать страх, встревоженность, обусловленная эмоциональной травмой, – продолжает Сьюзи. – В случае с Джеммой это мог быть стресс на работе. Но, возможно, диссоциативную фугу у нее вызвало и какое-то реальное событие, травматический инцидент. Она рассказала мне о своей подруге, которая умерла.