Заброшенное кладбище - [42]

— Здесь нужно быстрее кружиться, а затем вы образуете круг и проходите по краю сцены, — ежеминутно директор труппы давал выглядящие сумбурными указания.

— Дядя, тут мало места, мы не можем развернуться, — пожаловалась Теона. — Надо или найти помещение побольше, или поменять рисунок танца.

— А вы представьте, что здесь просторнее, — не сдавался Октавиус. — Держите в уме, как будто вы прошли чуть дальше.

Анна, Леопольд и Джонатан не возражали. Они понимали, насколько это бессмысленная затея и что дядя быстро не отстанет. В какой-то мере их спасло наше появление.

— Отлично, — обрадовался нам глава клана. — Так, теперь у танцоров перерыв, можете отдохнуть. Жду вас через час, продолжим с того момента, на котором закончили.

Те быстро покинули гостиную, если не сказать, убежали. Видимо, репетиция успела им поднадоесть.

— А мы? — понурым голосом спросил Клаус, наш лютнист.

— Что вы? — изумился Октавиус. — По моему разумению, вы играли как-то невпопад. Почему не слышите друг друга, хотя сидите рядом?

Потом он всё-таки понял, в чём была суть вопроса, и наморщил лоб:

— Уже устали, что ли?

Родители Клауса, виолончелист Эмилио и флейтистка Одетта, поспешно кивнули. Дядя наклонил голову и покачал ею, неодобрительно смотря на них.

— Вообще-то, — заявил он недовольным тоном, — я думал, сейчас мы будем учить новые романсы с Изабеллой, раз уж она появилась здесь. Вы ведь ознакомились с песенными нотами?

— Братец, мы не успели, — грустно заявил Эмилио, — поскольку были заняты танцевальными номерами. Ты уж слишком скор. Нам нужно время на изучение партитур, на сыгранность…

Дядя недовольно цокнул языком и задумался. Затем махнул рукой, выражая безграничное разочарование:

— Ладно, тогда у вас тоже часовой перерыв. Но очень хотелось бы, чтобы вы потратили его с пользой.

— Конечно, — Клаус встал и уходя похлопал дядюшку по плечу, — не будем ни есть, ни спать, только репетировать.

Эмилио с Одеттой ушли вслед за ним. Октавиус с удивлением озирался:

— Да что с вами? Это же наша обычная работа. Ещё повезло, что мы остановились в приличном месте, нас тут не беспокоят, можем полностью отдаться творческому процессу.

— Все устали, морально и физически, — садясь за круглый стол посередине комнаты, заметил Марк, едва скрывая зевание.

Мы с Розамундой тоже сели рядом. В воздухе витала атмосфера уныния.

— Морально — да, согласен. Физически — с чего бы? — упрямо возразил дядя, подходя ближе. — Я же наоборот стараюсь отвлечь всех от грустных мыслей. Или оставшуюся жизнь будем ходить в трауре? У вас что, есть предложения получше? Вот у тебя, Марк?

Отец нахмурил брови и молчал. Найти ответ на заданный вопрос было не просто.

— Или ты, Роза, что подскажешь? Изабелла? — дядя ожидающе посмотрел на нас. — Как критиковать мои действия — так пожалуйста. Какой есть выбор? Ехать с гастролями дальше, когда из состава выпало три человека и представлять публике однообразную программу? Или ничего не делать, распустить всех и пусть «Театр Конрой» бесславно прекратит существование?

Явно это не был лучший момент, чтобы сказать о моём твёрдом желании в скором времени покинуть труппу. Хотя, о чём я? Полтора года — такой долгий срок.

— Через три дня мы уедем, — неожиданно серьёзным тоном заявил дядя. — С одной стороны, не можем злоупотреблять гостеприимством Арендта, с другой — нам нужно трудиться и зарабатывать себе на хлеб. Отправимся в направлении Столичного города. Возможно, там наберём кого-нибудь в труппу, тогда станет полегче. Но сейчас вы являетесь моей последней опорой. С уходом Густава и Августы их репертуар временно переходит вам. Мы не можем давать представление только из танцев или пения Изабеллы. Нужны драматические сценки, поэтому давайте приступим. Вы уже прочитали сценарий?

— Да, — Марк вытащил из-за пазухи листы и положил на стол. — Либо я ничего не понимаю в театре, либо это скукота.

— Что за пьеса? Какие роли? — всё же не без интереса спросила я.

— Отец, мать, дочь и её возлюбленный, — быстро вступила Розамунда. — Родители не одобряют их чувства, тогда влюблённая пара задумывает побег, но им постоянно что-то мешает.

— Кто будет играть возлюбленного? Неужто Клаус? — предположила я.

Марк хмыкнул. Он вообще всегда был невысокого мнения о наших сценках.

— Да, — насупился Октавиус. — А кто же? Ты знаешь у нас в труппе ещё какого-то молодого парня?

— Джонатан, Леопольд, — робко назвала я имена танцоров.

— Нет, — поморщился дядя. — Оставим их в своей сфере.

— Но ведь и Клаус — музыкант, — резонно возразила я. — Он как… неотёсанный чурбан. К тому же, у него плохая память и вряд ли кузен выучит все слова. Напутает и испортит выступление.

— Значит, будем больше репетировать, — непреклонно заявил Октавиус. — Это не надолго. Есть вероятность, что вскоре наймём нового артиста.

— Лучше пусть Клаус попробует, — заявила Розамунда, явно не приветствовавшая появление в сплочённом коллективе постороннего человека.

Когда-то она пришла в нашу семью из внешней среды, выйдя замуж за Марка. Тем не менее чужих людей сама принимала с трудом.

— Давайте без лирических отступлений, — скомандовал дядя. — Нужно прочитать вслух пьесу целиком.