Заблудший ангел - [121]

— В таком случае вы, наверное, тоже один из этих ангелов… — прошептала я.

Уильям Фабер рассмеялся:

— Я хочу показать тебе кое-что, дорогая Хулия. Я много лет ждал этого момента…

Пребывая в прекрасном настроении, старик проковылял вместе со мной к самой глубокой части глетчера. Это была впадина в стороне от приведшего нас сюда ледяного коридора. Десятиметровые стены сужались кверху до небольшого отверстия, сквозь которое виднелось открытое небо. Откуда-то доносилось знакомое жужжание. Только одна из стен не была покрыта коркой льда. Она казалась скорее скальным выступом безупречной геометрической формы, а перед ней стояло несколько складных металлических столов с разнообразной электронной аппаратурой.

«Лаборатория? На высоте пять тысяч метров?»

Я сглотнула.

В этой расщелине температура была немного выше, чем в других галереях. Я разглядела несколько компьютеров — отсюда этот знакомый шум, — цифровой барометр, термограф, сейсмический датчик, датчик гравитации, сервер с базой данных, спутниковый телефон, соединенный с толстой круглой антенной, и, помимо всего прочего, микшерный пульт с выходами для динамиков, лежащих перед скалой, о назначении которых я могла лишь догадываться. Два огромных агрегата из стали и пластика накачивали тепло в помещение, а ток поставлял генератор размером с приличный холодильник.

Я удивленно взглянула на Билла Фабера.

— Всем этим и занимался Мартин со времени своего приезда в Турцию, дорогая, — сказал он.

— Этим? А что это, собственно говоря?

— Эта стена, — ответил он, вытянув вперед свою трость и постучав ею по каменной стене, — представляет собой часть капитанского мостика знаменитого Ноева ковчега, Хулия. Он четыре тысячи лет ждал нас, скрываясь под толщей льда при температуре сорок градусов ниже нуля. — Билл сделал паузу, позволяя мне переварить услышанное. Затем продолжил: — Это чудо, что он так хорошо сохранился. Вечные снега постепенно превращали в камень его структуру, и теперь вместо первоначальной древесины мы видим то, что получилось: окаменевшее, как скала, дерево. Или, правильнее будет сказать, скала, слегка напоминающая дерево.

— Ковчег… — промямлила я. Хотя я стояла прямо перед ним, мне все еще трудно было поверить в происходящее.

— Вход внутрь запечатан, дорогая, — уточнил он. — И нет способа проникнуть туда, если не применить взрывчатку, а это равносильно самоубийству. Взрывная волна похоронит нас под тоннами льда и камней прежде, чем мы успеем найти выход.

Я постаралась оценить размеры этого сооружения. В действительности, можно было видеть лишь фрагмент шести или семи метров в длину, с обеих сторон ограниченный земляной насыпью.

— Мы потратили десятилетия, чтобы обнаружить его, — продолжал вещать Билл Фабер. — Последними здесь побывали русские. Они нашли его летом тысяча девятьсот семнадцатого года, и то только благодаря тому, что необычно жаркая погода растопила ту часть ледника, где мы сейчас находимся. И тогда царские солдаты совершили открытие, имеющее первостепенное значение для нашей цели: надпись.

Я почувствовала, как напряглись мышцы моего лица:

— Что за надпись, мистер Фабер?

Старик махнул в воздухе тростью и отодвинулся вправо. На пять шагов, не больше. Но и этого было достаточно, чтобы увидеть наиболее сильно подвергшуюся эрозии часть обшивки судна. Там, над чем-то напоминавшим очертания запечатанной бог знает когда двери, угадывался контур четырех странных знаков. Трудно было заметить их, если не знать точно, куда смотреть. Цветом они не отличались от остальной стены, а солнечные лучи падали под таким углом, что ничуть не облегчали задачу.

Изнемогая от любопытства, я наклонилась, чтобы рассмотреть их вблизи. Пробежалась по ним подушечками пальцев.

— Ты узнаешь их?

Я не ответила.

— Говорят, что так пишется изначальное имя Бога, — улыбнулся он. — И что оно откроет всю свою силу, когда кто-то сможет правильно его произнести. Мартин считает, что эти знаки служат чем-то вроде ключа. Некий код, который способен, если мы верно его расшифруем, открыть нам путь внутрь.

— А что вы собираетесь там обнаружить?

— Метафору.

Я оторвала взгляд от стены, требуя пояснений.

— Символ, Хулия, — настойчиво повторил он. — Мы хотим узреть лестницу, которую видел Иаков, чтобы по ней вернуться туда, где нам надлежит быть. Больше ничего.

— А что, по-вашему, представляет собой эта лестница?

— Наверняка речь идет о каком-то электромагнитном эффекте, приводимом в действие этими буквами. Их звуковая частота должна запустить весь механизм, как код доступа или выключатель. Но все зависит от точности их произнесения. От их звучания и от того, смогут ли адаманты усилить их сигнал.

— И для этого нам нужна ты!

Это последнее восклицание принадлежало отнюдь не старому Фаберу. Оно эхом отлетело от стен пещеры и спазмом отдалось у меня в животе. Голос доносился до нас с верхней части стены, и мне пришлось задрать голову. И там я увидела его, висящего метрах в трех от пола, ближе к внешнему краю ледника.

— Мартин!!!

У меня перехватило дыхание. Одетый в красный непромокаемый комбинезон и белый свитер с высоким горлом, Мартин лучезарно улыбался, спускаясь по веревке на карабине: