Заблудившийся олень - [3]

«Домой идём!» — сказал он себе так, словно приказал другому, кому-то другому, который уже так испугался, что и двинуться с места сил нет.

Снег заскрипел под лыжами уверенно, как всегда, как бы ободряя: не всё так плохо, идти можешь — значит, дойдёшь. Ромка глянул вперёд — а куда дойдёшь? Куда идти? Так, стоп! Капкан стоял здесь, за спиной, он пришёл оттуда… Перед этим он пересёк длинную вереницу кустов в распадке, там летом течёт бурный ручей, тальник высокий растёт, до самой весны его не заметает. Он дойдёт до этого тальника, и тогда надо будет идти ровно вверх по тундровому подъёму, а когда он выйдет на него, то, вполне возможно, увидит впереди тёмную дымку от города. От городских труб по всему горизонту тянется тёмная полоса дыма… Но это же с нормальным зрением, это же когда видно всё… Увидит ли он сейчас эту дымку? Хоть бы просто тёмную полосу увидеть, хоть бы что-то увидеть…

Он шёл — словно был в какой-то пустоте, словно и не шёл вовсе, а двигал ногами на одном месте, а тундра под ним крутилась во все стороны, и конца и края ей не было и быть не могло. «Север крайний — он бескрайний…»

Через час Ромка понял, что идёт не в ту сторону, что идёт не домой, а неизвестно куда. Вереницы кустов не появилось, тундрового подъёма не было, он шёл по ровной местности куда-то в другую сторону от города. В какую? Куда ещё можно было выйти здесь? Если на восток, то можно было попасть на дорогу, ведущую в дальний посёлок… Если на восток… А он куда идёт? Так… на дорогу? На дорогу — это уже к людям. Там хоть раз в сутки, но пройдёт машина, там… А где восток? Где солнце? Солнце в декабря на юге находится. Нет солнца. Одна сплошная серая туча величиной с небо. И ветра нет… ветра нет… по ветру он бы запомнил движение, по ветру… Куда идёт?

Прошло ещё с полчаса, и Ромка заметил, что вокруг начинает очень уверенно смеркаться. День уходил. Снег мерк, темнел, вначале стал отдавать лёгкой синевой, потом начал сереть… Ромка инстинктивно ускорил ход, словно хотел догнать день… А куда побежал? Ромка остановился. Куда он бежит? Вокруг уже полная мгла. Сейчас пройдёт ещё с полчаса времени, и снег да небо полностью исчезнут. Останется этот тёмный туман вокруг.

Через полчаса небо и снег полностью исчезли. Совсем исчезли… На тундру опустилась ночь. Где-то за тяжёлыми тучами явно шла луна. Полная, яркая луна. Это Ромка понял сразу, потому как даже при самой сильной облачности зимой в тундре полной темноты не бывает. Хоть какой свет, но пробивается сквозь эту пелену мрака, а снег — он как глаза кошки, от него даже свет далёких звёзд отражается.

Ромка поднёс руку с часами вплотную к глазам — четырнадцать часов дня. Ночь. Тихо. Ни ветра, ни свиста, ни крика, ни голоса — ничего. Мёртво. Как перед глазами ничего, так и вокруг ничего. Что же делать? Идти ночью? Точнее, не ночью, а в ночи… в темноте полной? Куда?..

Ромка остановился, сел на снег, снял рюкзак, открыл его и стал смотреть, что там есть и что могло сейчас хоть как-то пригодиться. Спички, зажигалка, сухой спирт, сало, термос, фляжка с коньяком (брал больше для форса, нежели для дела, никогда на охоте не пил), аптечка… Кстати, есть таблетки с кофеином, говорят, могут выручить, если совсем усталость одолеет. Ромка снял ружьё, переломил стволы, достал патроны с мелкой дробью на куропатку, зарядил картечью… Зачем? Он же не видит перед собой дальше полуметра? Стрелять в кого? В волков? Идиотизм — они зарежут раньше, нежели успеешь руку поднять… Но здесь волки не ходят, здесь место пустынное, а им же есть надо… Здесь им зимой есть нечего, здесь нет волков… А кто есть? Липкий страх сковал немного сознание, Ромка поднялся на ноги — надо двигаться, если так сидеть и ждать неизвестно кого, можно с ума сойти. Он всё же снял курки ружья с предохранителя, повесил его на плечо стволами вниз, поправил за спиной рюкзак, вытащил фляжку с коньяком, открыл твёрдой рукой, отпил несколько глотков, граммов сто, поморщился, сказал громко: «Вкусно. Вперёд!»

И пошёл вперёд. А может, и назад. Он не знал. Если начнётся тундровый подъём, значит, идёт правильно. Перед городом подъём, потом долгая двухчасовая дорога вниз. А перед подъёмом кусты, длинная вереница, метров на пятьсот. Но ни кустов, ни подъёма не было. Когда он в следующий раз глянул на часы, было уже пятнадцать часов дня в ночи. Темнота сгустилась полностью. Но ни огонька нигде, ни светлячка какого. Сколько бы он сейчас отдал хоть за какой ориентир! В голове впервые качнулась мысль: где-то надо ночевать… Хоть где-то. А где ночевать, если вокруг никакого тебе не то что дерева, куста, бугорка, а и просто кочки, возле которой приткнуться можно?

Ромка снял лыжи, пробил ногами ямку под ноги, сел на лыжи, достал из рюкзака сухой спирт. Как обычно, он взял его много — полсотни таблеток. Спирт — груз лёгкий, а в случае чего грел неплохо. Не раз Ромка уже мог убедиться, что одна таблетка вполне может спасти обмороженные руки. Причём греть руки можно было на ходу. Поджигаешь таблетку спирта, кладёшь её на поддон небольшой алюминиевой печки, в виде крошечной «буржуйки» с алюминиевым стаканом внутри для кипячения пол-литра чая, и прямо так, с печкой, и идёшь, в руках её держа.