Забиба и царь - [35]

Когда произнес царь последнюю фразу, полились слезы из его глаз и потекли по щекам и усам. Забиба вскочила и, заливаясь слезами, обняла его, поцеловала в лоб и сказала:

- Славим Аллаха за создание, за то, что Он дал нам рождение и указал путь, за то, что Он нам уготовил, за то, чем прославил и осчастливил. Мы просим его, хвала ему, о милосердии во время суда его. Верю в тебя, о Боже, Господин двух миров.

Царь сказал:

- Верю.

Через мгновение повернулся он к Забибе и сказал ей с некоторым смущением:

- Раз любишь ты меня таким и раз я люблю тебя такой, какой тебя представляю, согласишься ли ты, чтобы я стал твоим мужем по закону твоего Бога, Забиба?

Это было так внезапно, что язык Забибы на мгновение онемел и счастье переполнило ее и заиграло на ее щеках и губах. Но она овладела собой и сказала царю:

- Не в моих правилах противиться просьбе царя моего, но пусть позволит мне господин мой поделиться с ним моим мнением, если он желает его услышать.

Царь удивился, и им овладело изумление оттого, что Забиба не желала воспользоваться предоставленным ей шансом. Чтобы скрыть смущение, в котором он пребывал, и вспоминая о характере Забибы, царь заговорил сам с собой:

- Воистину, Забиба не такая, как все. У нее на все есть свое мнение. А раз уж я приучил себя уважать ее мнение или, по крайней мере, с уважением и благожелательностью его выслушивать и по достоинству оценивать, я должен выслушать ее и теперь.

Царь заговорил, улыбаясь и выказывая некоторое смущение, которое можно было легко заметить по нему, как легко было заметить и гнев. Разве не гневаются цари, когда кто-то противится их воле и препятствует их замыслам?

- Я готов выслушать твое мнение, Забиба.

А Забиба принялась выискивать в себе ответы:

- Откуда у царей нашего времени возьмется воображение и откуда возьмутся планы? Разве все, что сейчас происходит, не исходит из-за границы? Что им еще остается, как не выполнять все покорно? Разве у сторожевой собаки нет пространства, где она может бегать и лаять? Пространство это, в котором она получает свободу движения, зависит от характера того места, которое ей поручено охранять. Когда ее хозяин захочет распоряжаться в ее царстве, он отведет собаке пространство метр на метр или посадит на привязь длиной в метр. А если пожелает вероломно поступить с ее соплеменниками и соседями, он удлинит веревку, а тому, с кем пожелает так поступить, внушит, что она привязана. Под этим пространством я имею в виду следующее: такой человек - не хозяин своих желаний. Я знаю, что наш царь не похож на всех остальных, и однако же в самом основании его душевного устройства у него есть с ними что-то общее.

Закончила Забиба размышлять и сказала:

- Я полюбила тебя, мой царь, потому что меня привлекли качества твоей личности, хотя сама я в целом против царей и против того порядка, благодаря которому царь становится царем, особенно против наследования, которое происходит, невзирая на пригодность наследника или отсутствие таковой, на способность или неспособность править, на его качества и мнение народа. Неприязнь моя к этому возросла, когда я своими глазами увидела, как проходят сборища и праздники у Хискиля, возможные благодаря такой власти и таким царям. В твоей личности я увидела фундамент, благодаря которому ты сможешь возложить на свои плечи заботы о народе, когда захочешь сделать это, о мой царь. А когда и как ты этого захочешь - это моя задача, и я обещала Аллаху выполнить ее. Выполняя ее, я полюбила тебя за все то, что нашла в тебе. Естественно будет, если я скажу, что наше с тобой соединение превосходит все мои мечты и раскрашивает их такими яркими красками, о существовании которых я и не узнала бы, если бы не наша с тобой связь. Но все дело в том, что сейчас наша свадьба может испортить мнение народа обо мне, и он подумает, что вся моя борьба и все мое терпение, все стоявшие на моем пути огромные трудности, которые я преодолела, все это было исключительно ради того, чтобы добиться свадьбы с тобой, мой царь, а не ради нашего народа. К тому же ты до сих пор остаешься царем, и я не думаю, что наш народ, напуганный царями из тех, которые унизились перед чужеземцами, будет доверять царю. А ведь в истории нашего народа были цари как драгоценные сверкающие жемчужины в короне. Но где же цари нашего времени, достойные царей времен ушедших?

Тут вспомнила Забиба, что тот, кому говорила она все это, тоже царь. Тогда сказала она:

- Прости меня, господин мой, клянусь Аллахом, я не ставлю тебя в один ряд с теми, кому предназначаются мои стрелы. Я говорю все это так, как будто ты почти такой же, как и я.

- Опять ты говоришь "почти", Забиба?

- Да, мой царь, потому что ты по-прежнему остаешься царем, а меня все так же зовут Забиба. А Забиба - дочь народа и его совесть.

- Но когда мы поженимся, ты станешь царицей, и тогда наши качества, соединившись, образуют равенство.

- Нет, господин мой, равенства не получится, потому что даже в качестве царицы я буду в подвластном тебе положении, а значит, не буду независимой и не смогу вести себя так, как в идеале позволяла бы моя независимость. В таком случае я утрачу свободу, превратившись из дочери народа, обретшей свободу (включая и то, что ее царь позволил ей высказываться и дал ей равенство в беседе с ним), из того состояния борьбы, в котором пребывает дочь народа, будучи живой совестью этого народа, всего лишь в царицу, в обычное приложение к царю, скованную своим титулом и другими тяжкими оковами.