Забиба и царь - [36]

- То, что ты говоришь, Забиба, отчасти верно, особенно то, что касается царицы. Но ведь ты получишь такие привилегии, в том числе и славу, которых сейчас у тебя нет.

- Да, мой царь, я получу привилегии и однако же утрачу свободу, а вместе с ней и те привилегии, которые в настоящее время мне доступны.

- Какие привилегии, Забиба?

- Отчасти слава, царь мой, отчасти влияние и особая роль.

- Как это, Забиба?

- Слава моя происходит от важности моей роли и от моего имени, которое присвоил мне народ: Забиба, дочь народа и его живая совесть. Роль моя в том, чтобы представлять народ перед царем, быть его совестью в беседе с ним, быть его опытом и разумом в моих советах царю. И при этом я свободна, потому что могу прийти к царю по своему желанию или не прийти к нему.

Царь сказал:

- Ты можешь отказаться от титула царицы и уйти от царя в любое время, если пожелаешь.

- Нет, мой царь, я не могу пойти на это, потому что, когда я привыкну к царскому трону и к царской короне, к тому, как обращаются ко мне люди, к тому, как обходятся со мной стражники, служанки и придворные дамы, когда я буду в лучах света, исходящего от царя, когда изменюсь изнутри, внешнему ничего больше не останется, как подчиниться. Что же касается того, что я могу уйти от царя и вернуться обратно в народ, то я скажу тебе, что ты изменишься, мой царь, когда я стану твоей женой, и, опасаясь за свою репутацию, не дашь мне такой свободы. Это цари могут отказываться от людей, а когда люди отказываются от царей, цари покрывают их самыми грязными ругательствами вместо того, чтобы упрекать в случившемся самих себя. Не могу я пойти на это и по другим причинам, которые пока держу при себе и открою их тебе в другой раз. Прошу тебя, мой великий царь, прими мои оправдания и извинения. Ах, если бы согласился господин мой повременить со своим предложением, чтобы я обдумала все и решила. И выбрать для этого подходящее время, когда народ достаточно тебя узнает.

- Я понял так, что ты сопротивляешься форме, а не сущности, Забиба. Ты противишься качеству царя, но не человеку-царю. Разве форма настолько важна, Забиба?

- Да, мой царь, форма важна в той мере, в какой ее придерживается обладатель. А поскольку ты придерживаешься этой формы, ее значение и влияние на твою личность и твою душу равны тому упорству, с которым ты за нее держишься. К тому же разве форма не оказывает сильнейшего влияния на сущность? Форма - это то, что иногда намечает для личности направление движения и линию поведения. Возьмем хотя бы одежду. Скажи мне, меняется ли что-то в твоем поведении и в твоей походке, когда ты надеваешь царскую одежду, возлагаешь на голову корону и восседаешь на троне, или когда надеваешь простые одежды и направляешься к жене своей, или когда надеваешь одежды воина и облачаешься в военное снаряжение? Но если даже в этом есть заметное различие, то что тогда сказать о влиянии формы на качества и полномочия, на порядок наследования от царя к царю и на многое другое?

* * *

Забиба договорилась с царем о том, что она по-доброму расстанется с мужем, осуществляя свое желание покончить с той двойственностью, которая преследовала ее, когда она металась между царским дворцом и домом, где ее муж со своими желаниями или независимо от них, а просто для формы старался укрепить в ее глазах свое положение. Возможно, он стремился показать, что добивался победы над ней, когда подчинял ее своей воле, когда ругал ее, насильно загонял в постель или избивал по самому ничтожному поводу. А ведь она стала возлюбленной царя, и люди говорили о ней далеко за пределами царского дворца. Разве не свойственно психологии людей уподобляться знаменитостям или во всем им противиться? Люди стремятся соединиться с теми, кто похож на них своими чертами или качествами, стилем жизни или поведением, тем, что они используют и во что одеваются, включая прическу и бороду, длину и ширину усов, характер улыбки и смеха. Люди желают приобрести таких же, как у знаменитости, лошадей, такой же посох, такие же одежды, за исключением укаля*. Это потому, что укаль в наше время стал олицетворением позора и надет на головы некоторых предателей царей, эмиров и их помощников. Если бы не спас его Ирак, когда возложило его на свою голову сердце нации, стал бы укаль неприятен арабской душе и говорили бы иракцы дважды: "Боже упаси", когда встречали знаменитостей и знатных людей, носящих его на голове.

Разве не свойственно людям во многих случаях уподобляться знаменитостям, особенно тем, кто при отсутствии сущности находит утешение в форме, или противоречить им вплоть до жгучей ненависти по той причине, что у них самих души пустые?

Говорила так мудрая старуха и смеялась, как будто выражала наши чувства, а мы серьезно слушали все то, что она рассказывала о царе и Забибе, даже если все это и было выдумкой. Мы с нетерпением ждали продолжения этого странного и увлекательного сказания, а рассказчица хотела сосредоточить наше внимание на своих комментариях, чтобы мы поняли его суть и сокровенный смысл.

Старуха продолжила:

- Некоторые желают наложниц царей, их жен и дочерей. Разве желание в некотором смысле не начало стремления к обретению того, что еще далеко от возможного? В таком случае чем желание отличается от стремления?