Забайкальцы. Книга 2 - [10]
Ермоха, задрав голову, посмотрел на небо:
— А вить верно, браво-то как получилось, прям-таки как марьины коренья расцвели там! Да-а, вёдро будет небось. — И, почесав бороду, пошел открывать ворота.
В другое время этой красотой полюбовалась бы и Настя, а сейчас она даже не взглянула на небо, только сказала Ермохе:
— Поезжайте на пашню одне сегодня. Я не поеду, голова болит чего-то.
И ушла в завозню.
Глава V
Суматошная наступила пора для Насти после ее встречи и разговора с Максимом Травниковым. По ночам она не могла спать, душили мрачные мысли, днем, по укоренившейся привычке, пыталась заглушить душевные муки работой, но из этого тоже ничего не выходило, работа валилась из рук, а в душе клокотала обида на измену Егора.
После памятного для Насти вечера прошло три дня, в ограде Саввы Саввича бабы катали потники.
Настя взялась было помогать поденщицам, но вскоре же передумала.
«Для чего мне все это? — мелькнуло у нее в мыслях. — На кого работаю, стараюсь, на Шакалов? Да пропади они пропадом! Чего я пристала к ним? До этого жила, робила на них, Егора ждала, а теперь чего ждать? Чтобы этот гаденыш постылый приходил ко мне? Хватит! Провалитесь вы ко всем чертям, проживу без вас».
Вечером, после того как приехавшие с пашни работники поужинали, Настя позвала к себе Ермоху.
Когда старик пришел в завозню, Настя уже уложила спать сына, прилепила на бочку зажженную свечу. Ермоха сел на березовую чурку, огляделся. Все ему здесь было знакомо, все это уложено, развешано его руками: и прошлогодние березовые веники, что висят под самой крышей, и аккуратно сложенные возле стен сосновые доски, а напротив, на вбитых в стену колышках, висят десятка два новых хомутов, казачье седло и целый пук ременных веревок. Тут же хранятся запасные дуги, четыре ската еще не окованных колес и многое другое, что годами лежит про запас. И от всего этого здесь постоянно пахнет смешанным душком сосны, кожи и дегтя.
Достав из кармана кисет, Ермоха закурил трубочку, осведомился:
— Чего звала-то, стряслось что-нибудь?
— Горе у меня, дядя Ермоха, большое горе. — И Настя поведала старику все, что слышала от Максима про Егора.
— Хм, та-ак, — только и сказал Ермоха, чубуком трубки разглаживая усы.
— Ради Егора и жила тут, робила на них, — продолжала Настя, — а теперь нету больше моего терпения. Да ишо как подумаю, что этот сморчок, муженек мой, ко мне заявится, с души воротит. Я на него, постылого, через порог смотреть не хочу, не только жить с ним. Вот и надумала уйти от них совсем. Я не калека какая-нибудь, наймусь к доброму человеку, робить буду, и проживу, и сына вырастю, свет не клином сошелся.
— Вот оно што! — Не торопясь с ответом, Ермоха выколотил о край доски трубку, снова набил ее табаком и, закурив, еще помолчал, глядя куда-то в угол мимо Насти. Она тоже молчала и уже чувствовала, что старик не одобряет ее намерения. — Ерунду говоришь, девка, — заговорил он наконец и, хмуря брови, уставился на Настю сердитым взглядом, — чужих умов слушаешь. Он, Макся-то, может, наврал тебе про Егора, а ты и уши развесила. Да ежели там его, к примеру, и попутал бес с какой-то бабенкой, тоже беда не велика, время военное, а к тебе он все равно вернется. А уж уходить-то задумала от Шакалов, это и вовсе курам на смех. Робить уйти в чужие люди, шутейное дело? Да ишо с ребенком. А о том не подумала, что Шакал так подстроить может в отместку тебе, что и никто не возьмет на работу, он на такие штучки мастер. А тут ты живешь сама себе хозяйка. Чего тебе ишо надо? И ребенку твоему неплохо живется, сама-то старуха души в нем, видать, не чает.
— Она-то любит Егорушку, — согласилась Настя.
— То-то и есть. А потом и то возьми во внимание. Когда живешь ты на заимке или на покосе, то и работникам-то с тобой легче. Платить им заставляешь по-человечески. Вот так и дальше поступай и не мешайся умом. А што касаемо Сеньки, то я тебе одно скажу: долго ждала, а уж немного-то подождешь. Война-то вить не век тянуться будет, кончится она, придет Егор живой-здоровый, и конец всем твоим бедам.
— Ох, дядя Ермоха, кабы так-то оно получилось.
— Получится, иначе и быть не может.
После ухода Ермохи Настя потушила свечу, легла, но еще долго не могла уснуть, обуревали ее противоречивые мысли. В нее словно вселились и спорили между собой два человека. Один нашептывал ей: не слушай старика, уходи, как задумала, будешь вольная как птица, докажи свою гордость. А другой упрямо твердил: прав Ермоха, живи себе спокойно, хозяйничай, сына расти и жди Егора, придет он к тебе, придет…
И вот уже видит Настя Егора. Стоит он вроде как на горе, стоит, улыбается ей и протягивает руки. Настя спешит к Егору и видит — рядом с ним сын ее и Ермоха, старик смеется и грозит ей пальцем. Торопится Настя к ним и не идет уже, а плывет по воздуху все выше и выше, а на душе у нее жутко и радостно…
Вечером следующего дня Настя отправилась к Марфе ворожить.
Будучи в хороших отношениях с Саввой Саввичем, Марфа в то же время сумела войти в доверие и к Насте так, что она поверяла ей свои сердечные тайны.
Разложив замусоленные, черные от грязи карты, Марфа цедила сквозь зубы:
Василий Иванович Балябин (1900—1990) — один из первых советских писателей Сибири, успешно разработавших историко-революционную тему, участник Гражданской войны на стороне большевиков. В 1933 осужден как активный участник «правого уклона». В 1952 реабилитирован. С 1953 — член Союза писателей. Роман «Забайкальцы» посвящен жизни забайкальского казачества. В первых двух книгах автор ярко воспроизводит быт и нравы забайкальских казаков, показывает условия, в которых формировались их взгляды и убеждения. Действие романа разворачивается в годы Первой мировой войны, революции и Гражданской войны.
Третья и четвертая книги романа «Забайкальцы» Василия Балябина (1900—1990) посвящены сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России. В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя Гражданской войны Сергея Лазо.Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Четвертая книга романа «Забайкальцы» Василия Балябина посвящена сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России.В романе показаны боевые дни и ночи забайкальских партизан, отважно сражающихся с японскими интервентами и белоказачьими бандами атамана Семенова и барона Унгерна. Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Четвертая книга романа заканчивается рассказом о начальном этапе мирной жизни в Забайкалье.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
Роман Василия Балябина «Забайкальцы» — широкое эпическое полотно, посвященное сибирякам, потомкам отважных русских землепроходцев, тем, кто устанавливал советскую власть на восточных окраинах необъятной России, дрался с белогвардейскими бандами и японскими интервентами.Перед читателем проходят образы руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, большое место в произведении занимает образ легендарного героя гражданской войны Сергея Лазо.Роман В. Балябина глубоко и верно воспроизводит атмосферу эпохи, он проникнут пафосом всенародной борьбы за победу советской власти.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».