Забавные истории из жизни [Апрель-май 2012] - [48]

Результатом этого была визит инспектора по Т/Б, разрешившйся большой попойкой.

Затем какая-то сволочь в лице “пурпарщика” ("прапорщика" по-молдавски)

Зинченко продала половину наличного цемента, и Пете пришлось ехать на

цементный завод и опять напиваться, на этот раз за цемент. А теперь вот — это.

Он зашел в вагончик-прорабку, где терпеливо ждал задания на день сержант

Михайлюк, призванный со второго курса физфака столичного университета. Под два

метра ростом с широкими плечами и огромными, как "комсомольская" лопата,

руками он попал в стойбат ввиду неблагонадежности, и был немедленно назначен

бригадиром — официально из-за размера, неофициально — в пику замполиту.

— Ты видел, что они там налепили в ночную? — спросил его Петя.

— Нет, а что случилось?

— Да вон, посмотри, — и Петя махнул рукой в сторону стройки.

Михайлюк согнулся пополам и стал смотреть в окно, обозревая черную дыру

отсутсвуюшего балкона и кривую кирпичную кладку над ней.

Он выпрямился, посмотрел на Петю и сказал:

— Молдавское Барокко.

Петя вздохнул.

— Чё делать будешь? — спросил бригадир.

— Да чё делать — опять нажрусь, теперь с архитектором — обреченно

констатировал Петя. — Отправь своих бойцов, пускай дверь заложат. Только

сегодня, а то какой-нибудь мудак ещё выйдет на балкон покурить. И займитесь

вторым подьездом наконец.

— Ладно, сделаем. — ответил Михайлюк и двинулся к выходу.

Петя набрал телефонный номер Управления.

— Слышь, Виталич, это я, Петя. Приезжай.

— Шоб вот это ты меня опять током бил?

— Не, Ч/П у нас — балкон пропустили, — признался Петя.

— Ни хрена себе! Шо вы там такое пьёте? — после паузы спросил Валерий

Витальевич, архитектор.

— Ой, не спрашивай, приезжай, с городом надо разбираться или дом ломать.

— Ладно, жди.

Петя повесил трубку и высунулся из окна прорабки. Увидев Михайлюка, он

крикнул:

— Бригадир! И отправь бойца за гомулой, да получше, Витальича опять поить

будем. Сержант показал пальцами "ОК", мол. И Петя скрылся в глубине прорабки.

Возле бригадного вагончика толпа воинов-строителей ожидала постановки задачи.

— Груша, Чебурашка — ко мне! — позвал Михайлюк. От толпы немедленно

отделилось два невзрачных силуэта, один из которых тащил за рукав второго -

Груша и Чебурашка, нареченные так сержантом за поразительное сходство с грушей

и Чебурашкой соответственно. Оба были призваны с Памира. Груша страдал

падучей, и эпилептические припадки его поначалу сильно пугали бригадира, но

потом он привык, и только старался оттащить бьющегося солдата от края

перекрытия, накрыв ему голову бушлатом. Чебурашка же выделялся среди земляков

необщительностью и постоянно удивленным выражением лица. Первое было вызвано

тем, что говорил он на языке, которого никто кроме него не понимал, и

определить не мог, несмотря на то, что всех, вроде, призывали из одной

местности. Русского он, естесственно, не знал тоже, а чебурашкино удивление,

судья по всему было прямым следствием неожиданного поворота в его горской

судьбе, занесшей его неизвестно куда и зачем…

Неблагонодёжный Михайлюк всегда сажал эту пару в первый ряд на политзанятиях

и втайне наслаждался очумелым выражением лица замполита, обьясняющего

Чебурашке в двадцатый раз про КПСС и генсека.

— Груша, ты старший. Видишь, вон балкона нет на третьем этаже? Заложите дверь

доверху. Окно оставьте. И не перепутай. Вопросы есть?

— Есть, — сказал Груша, — Новый кино есть, индийский. Давай пойдем?

— Груша, иди и трудись, пока я тебе в чайник не настрелял. Если все будет в

порядке, то в воскресенье пойдете в культпоход — ответил Михайлюк, применяя

политику кнута и пряника. Политика сработала, и довольный Груша потащил

Чебурашку за рукав в сторону подъезда. Чебурашка, как всегда удивленно,

оглянулся на сержанта и зашагал за Грушей, бормоча под нос что-то, понятное

только ему.

После обеда в тот же день в прорабке сидели Петя, архитектор Виталич,

замкомроты лейтенант Дмых, обладавший сверхъестественным чутьем на пьянку и

зашедший "на огонек", и сержант Михайлюк. На столе стояла уже сильно початая

трехлитровая бутыль с красным вином. Дмых рассказывал очередную историю из

своей афганской службы, когда Петя краем глаза уловил в углу вагончика

какое-то движение.

— Мышь! — заорал он.

Михайлюк, вполне захмелевший к тому времени, встрепенулся и, схватив первый

попавшийся под руку предмет, запустил его в угол. Оказалось, что под руку ему

попалась сложенная пополам нивелирная рейка, которая от удара разложилась и

придавила убегающее животное одним из концов. Лейтенант встал из-за стола,

подошел к полю боя и поднял мышь за хвост.

— По-моему, притворяется — сказал он, поднося мышь к глазам, чтобы получше

рассмотреть добычу. Почувствовав, что блеф её раскрыт, мышь изогнулась и

цапнула офицера за указательный палец.

— Ай! — вскрикнул Дмых и дергнул рукой, разжимая одновременно пальцы. Мышь,

кувыркаясь в воздухе, описала сложную кривую, одним из концов закончившуюся в

банке с вином, где она и принялась плавать. Коллектив наблюдал за ней с немым

укором.

— Что будем делать? — задал привычный сегодня уже вопрос Петя. Неделя явно

была не его.

— Какие проблемы? — спросил замкомроты — Чайник есть?

— Вон стоит, — показал Петя на алюминиевый армейский чайник, не понимая, с