За живой и мертвой водой - [133]

Степан не стал долго размышлять о Карасе. К черту всех! У него была одна цель — спасти младшего брата. Этой цели должны быть подчинены его чувства, мысли и действия. Он все рассчитал. Решил вещи с собой не брать, а уложить их в рюкзак и оставить на своей соломенной постели в сарае. Ему нужен был предлог в самом скором времени вернуться в сотню. Он намеревался появиться в хуторе на следующий день вечером, забрать рюкзак, а на обратном пути ночью заглянуть в Горяничи и увидеться с Юрком. Та хата на примете… Нужно чтобы Юрко немедленно перевел Стефку в другое место, а сам скрылся куда–нибудь подальше. Может быть, со временем удастся распутать узелок, какой затянул Петро, и доказать, что Юрко и Стефка ни в чем не виноваты.

Степан упаковал вещи в рюкзак. В руках у него осталась только книжка, вернее, остаток книжки, большинство листов из которой было вырвано. Оставлять книгу в рюкзаке было опасно: кто–нибудь полезет, найдет ее, а книга на русском языке… Брать с собой еще рискованнее. Нужно выбросить. Степан сунул книгу за пазуху и вышел из сарая.

Река с тихим журчанием омывала излучину высокого берега. Степан зашел в кусты ивняка, оплетенного диким хмелем, росшим над самой кромкой берега. Он вынул книгу и прежде чем швырнуть ее в воду, раскрыл наугад. Книгу эту он раздобыл случайно и читал тайком, жадно, урывками. Оставалось немного, и он жалел, что не дочитал.

Глаза забегали по строчкам, и у Степана сразу захватило дыхание, точно горькая судьба донского казака стала вдруг его судьбой.

«…В сенях звякнула щеколда. Первой вошла Дуняшка. Григорий увидел ее бледное лицо и, еще ни о чем не спрашивая, взял с лавки папаху и шинель.

— Братушка…

— Что? — тихо спросил он, надевая в рукава шинель.

Задыхаясь, Дуняшка торопливо сказала:

— Братушка, уходи зараз же! К нам приехало четверо конных из станицы. Сидят в горнице… Михаил говорит — тебя надо арестовать… Рассказывает им про тебя… Уходи!

Григорий быстро шагнул к ней, обнял, крепко поцеловал в щеку.

— Спасибо, сестра! Ступай, а то заметят, что ушла, — и повернулся к Аксинье.

— Хлеба! Скорей! Да не целый, краюху!

Вот и кончилась его недолгая мирная жизнь… Он действовал как в бою, поспешно, но уверенно: прошел в горницу, осторожно поцеловал спавших детишек, обнял Аксинью.

— Прощай! Скоро подам вестку…»

Все, хватит… Но глаза не послушались, еще раз скользнули по строчкам.

«Целуя ее, он ощутил на губах теплую соленую влагу слез. Ему некогда было утешать и слушать беспомощный, несвязный лепет Аксиньи. Он легонько разнял обнимавшие его руки, шагнул в сени, прислушался и рывком распахнул наружную дверь. Холодный ветер с Дона плеснул ему в лицо…»

Все! Степан обеими руками толкнул от себя книгу и она, шелестя надорванным листом, полетела вниз, шлепнулась в воду. Прощай, Григорий Мелехов! Прощай, суровая честная книга. Степан на секунду закрыл глаза, и сердце его сжалось от томительного предчувствия. Что ждет его впереди, какие преграды придется преодолеть, куда приведет его тот путь, на который он ступил? Но ходу назад не было. Юрко, сам того не зная, звал Степана к себе на помощь, умолял не бросить его в беде. И Степан, все отвергая, ничего не боясь, шел на зов брата.

Савка уже бегал по хутору, искал роевого.

— Где ты пропал, друже Топорец? — нетерпеливо закричал охранник. — Сейчас едем. Иди получай автомат. Давай скорее, подвода ждет.

Склад, где хранилось оружие, был открыт. В дверях Степан столкнулся с Тополем и Карасем. Оба вояки получили винтовки и патроны. Карась, положив винтовку на приподнятое колено, ловко загнал пять патронов в магазин, а две обоймы сунул в карман.

— Куда вы? — растерянно спросил Степан.

— Ту пани, что приехала, охранять будем, — ответил Тополь. Карась кивком головы подтвердил слова Тополя и сказал тихо, прочувствованно:

— Спасибо, друже роевой. Доброе слово не забывается…

Так и осталось загадкой для Степана, почему Карась не счел нужным учесть его предупреждение. Понял он только одно: хлопец этот играет со смертью, играет умело, весело и, видать, не в первый раз.

На подводе его ожидали Савка и те двое, что приехали вместе с девчатами.

Не успели въехать в лес, как встретились с подводой, на которой везли врача. Проводили ее глазами.

— Ну, хлопцы, тяжелый сегодня день нам выпал, — ” сказал Савка.

— А как все получилось? — повернулся к нему один из бандеровцев.

— Как, как… По–дурному получилось. Пятерых наших уложили не за хвост собачий. Мало того — двое советов ушло и винтовка у них.

— Мы этих двоих видели. Вот Марко и вуйко Григорий могут подтвердить. Я их за малым не уложил. Понимаешь, друже, как вышло? Подъезжаем мы к вам. Ну, километра полтора осталось. Слышим, вроде граната рванула и выстрелы.

— Сперва были выстрелы, потом граната, — печально уточнил Савка.

— Не спорю. Слышим, стрельба… И все ближе, ближе. Марко говорит — заедем в кусты. Пани наша согласилась. Смотрю, бежат двое. Один вроде немец, с винтовкой, а другой… Не поймешь, кто он, оборвыш какой–то. Бегут почти рядышком, нас не видят, а всего метров сто, сто двадцать до них. Немец оглянулся, припал к дереву и выстрелил. Тут я увидел какого–то вашего и понял, кто они, эти двое. Только хотел полоснуть по них из автомата, а пани испугалась, да кнутом по лошадям. Я так с воза на землю и полетел. Поднялся, а их уже след простыл. Я бы их срезал. Пани помешала.