За заборами - [8]

Через некоторое время казахи вернулись.

- Начальник велел проверить, не слыхал он о такой нацьи - шумер, где она проживает?

- В Двуречье.

- Это где?

- В Месопотамии.

- А это где?

- А там, где арабы живут, к югу от армян.

- И шумер там живет?

- Там же.

Волосы у Бартули рыжие, глаза синие, кожа альбиноса.

- А шумеры все рыжие? - спрашивают казахи.

- Не знаю, - отвечает Бартули. - Я шумеров, кроме как себя, никогда не видел, я детдомовский. Одно только и знаю, что шумер.

- А чем шумер знаменит?

- Что значит, знаменит! Чем казах знаменит?

- Казах кумыс сделал.

- Ну, а шумер - колесо.

- Какое колесо?

- То самое, на котором мы сейчас катим.

Первый раз на лицах казахов показалось что-то наподобие удивления. Ушли. Через час опять приходят.

- Начальник велел еще раз спросить, какой у тебя язык родной.

Бартули повторил:

- Немецкий.

Молчат.

- Ну что еще?

- Вот, если б ты немец был, говорит начальник, и у тебя родной был бы немецкий или русский, тогда понятно, а шумер с немецким, говорит начальник, не сочетается.

- А с русским сочетается?

- На русском все говорят.

- Ну ладно, пишите русский, коли вам так проще.

Казахи заулыбались, стали исправлять протокол.

Перед тем как уйти они, потоптавшись в дверях, сказали:

- Вообще-то мы не казахи, мы уйгуры.

Больше они не возвращались.

Ранний звонок

Я встаю поздно. Застарелая привычка работать и общаться по ночам. 8.00 для меня глубокая ночь.

- С вами говорит военный атташе посольства Австрии Симон Пальмизано. Доброе утро! Я говорю с господином Вебером?

- Да. Доброе утро.

Я поглядел в окно. Еще не совсем рассвело. Знакомый родной пейзаж. Низкое небо. Коробки домов, разбросанные среди сугробов. В армии я не служил. В военном деле ничего не понимаю. Первое, что подумалось, меня разыгрывают друзья. Но сразу отбросил это предположение. Венское мяукающее произношение имитировать невозможно. Может, это со сна, галлюцинации...

- У нас в посольстве мне дали ваш телефон, сказали, что вы сможете помочь. Мне нужен перевод Пастернака гетевской баллады "Ученик чародея". У вас нет его случайно?

- Неслучайно есть, - пробурчал я сонно, не вполне понимая, чего от меня хотят.

- Вы не смогли бы продиктовать его по телефону?

Голова была тяжелой и мутной. Я вспомнил, что просидел с друзьями до четырех ночи, пил какую-то принесенную ими гадость.

- По-русски? - почему-то спросил я.

- Как? Я и не знал, что Пастернак переводил и на другие языки!

Голова раскалывалась, мне было не до юмора, захотелось сказать этому невыносимо бодрому голосу на другом конце провода что-нибудь очень невежливое, но я вовремя вспомнил, что говорю с иностранцем, да еще и с военным атташе, и, пересилив себя, взял с полки книгу и невыразительным позевывающим голосом прочел первую строфу.

- Пожалуйста, не так быстро! Не успеваю записывать... Читайте медленнее! повелительным тоном попросил бригадир Пальмизано.

- Слушаюсь! - отчеканил я, два раза кашлянул и стал читать от начала, нарочито неторопливо и по складам.

- Нет, нет... Все равно не успеваю, нет, я вижу, по телефону никак не получится... Послушайте, окажите любезность, примите меня у себя дома! Я мог бы уже через час быть у вас.

Я оглядел свой кабинет, где спал, бросил взгляд в смежную комнату. Приглашать в эту обстановку иностранца, к тому же военного человека, да еще и атташе, было совершенно немыслимо. Для уборки после вчерашних посиделок потребовалось бы по меньшей мере часа два. Но отказывать было нельзя. Не просто же так человек звонит, не червонец, стихи просит.

- Давайте, я отпечатаю на машинке перевод и приеду к вам сам, у меня все равно дела в центре, - соврал я.

Он предложил встретиться в кафе "Адриатика" рядом с посольством. Ну что ж, рядом так рядом.

Австрийское посольство расположено в переулках между Пречистенкой и Сивцевым Вражком, в самом тихом старомосковском районе. Был безветренный зимний день. В воздухе кружились сухие нечастые снежинки. Швейцар кафе, где завтракали по преимуществу дипломаты, с подозрением посмотрел на мой черный овчинный тулуп и огромную волчью шапку, но ничего не сказал - я был в сопровождении завсегдатая-иностранца.

Военный атташе оказался человеком средних лет, среднего роста, с улыбчивым и простым лицом. Меня удивило, что он в гражданской одежде. Мы начали с коньяка, а не с яичницы, как подобало бы поздно завтракающим дипломатам. Господин Пальмизано по выражению и цвету моего лица, видимо, сразу определил, что мне нужно в первую очередь. Уже после второй рюмки я вновь обрел форму. Мой собеседник, весьма прилично владевший русским, оказался знатоком поэзии. Его интересовали проблемы перевода. Говорил в основном я, произнося длиннющие монологи о Пастернаке и русской школе перевода. Господин Пальмизано, пивший мало, что-то за мной записывал. Когда мы перешли к предмету нашей встречи, я вынул отпечатанный на машинке русский текст "Ученика чародея" и нарисовал ритмическую схему оригинала, а также схему пастернаковского перевода. Разгоряченный коньяком, по схемам я скандировал попеременно то немецкий, то русский текст. Мы провели в кафе большую часть дня.