За волной океана - [2]

— Не думаю, — возразил генерал. — Скорее всего, содержимое мешка предназначалось для того агента, который раньше высадился ночью на берегу. И вот еще что, Воронов, я прошу вас вновь допросить Фрица Германа. Он что-то скрывает. Его карта теперь уже бита, и пусть говорит правду, чистую правду. Так и скажите ему. А впрочем, нет, не надо... Возможно, мы допросим его вместе...

На худощавом лице следователя вспыхнула улыбка:

— Хоть сию минуту, товарищ генерал...

На пороге кабинета вырос командир бригады сторожевых пограничных кораблей капитан 1-го ранга Зерцалов. Он был в фуражке и, судя по тому, как дышал, а дышал он тяжело и неровно, торопился к генералу.

— Не помешал вам, Иван Васильевич? — комбриг закрыл за собой дверь.

Сергеев поднялся к нему навстречу, тепло пожал руку.

— На ловца и зверь бежит... А я только собрался ехать к вам в бригаду. — Он кивнул гостю на рядом стоявший стул. — Садитесь. Кошкин, ну-ка, попросите-ка принести нам чай по-флотски... А вы, товарищ Воронов, можете приступать к допросу Ганса Вернера. Я знаю, человек вы дотошный, так что пусть вам как на духу неторопливо все выкладывает.

Майор и капитан вышли, а уже через минуту дежурный прапорщик принес небольшой тульский самовар, поставил его на стол и, включив в электросеть, сказал:

— Пока принесу чашечки, чай закипит.

— С чем пожаловал, Григорий Павлович? — Сергеев смотрел на комбрига не мигая. — Я вижу, тебя что-то очень волнует. Кстати, твой «крестник» Ганс Вернер ответил на некоторые наши вопросы, даже добровольно выразил желание показать на острове то место, куда им следовало положить полиэтиленовый мешок...

— Я хотел согласовать с вами план наших дальнейших действий, — заговорил Зерцалов. — В квадрате 22-17 будут дежурить корабли...

В кабинет вошел взволнованный Кошкин:

— Плохо дело, товарищ генерал. Фриц Герман покончил с собой...

Лицо у Сергеева побледнело.

— Как?! — почти крикнул он. — Вот это новость!

— У него была ампула с ядом, и он отравился.

— Где? Ведь Фрица Германа обыскивали?

— В зубе, Иван Васильевич, — вздохнул Кошкин. — При обыске с нами не было стоматолога, который мог бы обнаружить в зубе ампулу с ядом.

— А жаль, тогда не догадались и на соседний корабль за врачом не послали, — сказал Зерцалов. — Тут, если говорить честно, я виноват...

Сергеев до хруста сжал пальцы, и от этого хруста Зерцалову стало не по себе.

— Ганс Вернер знает, что его напарник покончил с собой? — спросил генерал у Кошкина после долгого молчания. — Нет? И не надо, чтобы он знал. И пожалуйста, будьте начеку, ведь он нужен нам живой.

Когда Зерцалов ушел, Сергеев тяжело опустился на диван около своего рабочего стола. Он размышлял над тем, звонить ли ему в Центр или дождаться утра? Не хотелось тревожить начальство, но о случившемся он обязан немедленно доложить... И все же — почему Фриц Герман покончил с собой? Неужели решил, что Вернер расколется и тайна их поездки станет известна? Генерал встал, подошел к окну. Над заливом сгущались черные сумерки. Дул ветер, суда, стоявшие на рейде, покачивались на волнах. То там, то здесь горели корабельные огни. «Агенты кончают по-разному, — подумал Сергеев. — Одни раскаиваются в содеянном, как Пауэрс, который на суде охотно рассказал о себе, о том, как был завербован ЦРУ, другие же — как эсэсовец Вольфганг Кассель из книги «Остановка: Берлин» в поединке с Мери Пенни, милой и доброй женщиной, не умевшей обидеть даже кошки, получает пулю в лоб в своем же собственном кабинете миллионера. А вот Фриц Герман... Что же толкнуло его на самоубийство! И связан ли он был чем-либо с Вернером? А может, тут замешан главбух Горбань?.. Да, подумал генерал, дело еще больше запуталось. Придется звонить своему начальству.

Едва набрал номер телефона ВЧ, как ему ответил генерал-лейтенант Ковров.

— Федор Васильевич, добрый вечер. Хочу с вами посоветоваться.

— Слушаю. Кстати, и у меня к тебе, голубчик, есть вопросы. Что там у вас? Редко ты среди ночи звонишь...

Сергеев подробно доложил о задержании морскими пограничниками иностранной шхуны, с борта которой в море был сброшен груз со шпионскими принадлежностями. Есть здесь и миниатюрная радиостанция, закамуфлированная под «пенек»...

— Так это здорово! — воскликнул Ковров.

— Да, но у нас тут случилось ЧП... — негромко продолжал Сергеев.

— Что, нарушитель сбежал? — В голосе Федора Васильевича почувствовались суровые ноты.

— Нет, другое... Один, правда, сбежал, но на тот свет... — Сергеев сделал паузу, ожидая реакции начальника, но Ковров молчал. — Я вам уже докладывал о Фрице Германе и Гансе Вернере. Так вот Фриц Герман отравился ядом. Не уберегли мы его, черт возьми. Никто из нас, в том числе и я, не предполагал, что он решится на такое...

— А причина, какая причина? — требовательно спросил Ковров.

— Пока не выяснили, — признался Сергеев. — Идет следствие. Я потом подробно доложу.

Сергеев ожидал, что Ковров если не отругает, то станет упрекать его в том, что проглядели агента, что надо было узнать, к кому он шел на встречу. Но Федор Васильевич был сдержан в эмоциях.

— Ну, что еще у тебя?

— Мы получили свежие данные от Вернера, что наш заморский гость Гельмут Шранке, за которым мы неотступно ведем наблюдение, состоит на службе у известного вам Пауля Зауера, того самого Пауля, который завербовал в свои сети Горбаня и дал ему кличку Дракон. Свою кличку отдал... Так вот этот Горбань, или, как мы тут его в шутку назвали, «министр финансов», поспешно собирается ехать в Москву. Когда и каким транспортом, мы сообщим вам об этом дополнительно. Видно, что-то затевается в Москве. Мы тут проконтролировали закамуфлированный звонок из одного иностранного посольства...