За волной океана - [15]

Гаврилов слушал комбрига и удивлялся — Зерцалов никогда не делал поспешных выводов, пока не был уверен в своей правоте. А тут распалился. «Перестраховка, не иначе», — вздохнул Гаврилов. А Зерцалов между тем продолжал говорить о том, что рано утром ему звонили из управления КГБ. Не дежурный, а лично генерал Сергеев! В районе рыболовецкого колхоза кто-то ночью высадился на берег, овчарка взяла след, но он пропал в воде.

— Я, разумеется, не поставил генерала в известность, как нес службу Бородин, — словно в оправдание своей строгости сказал комбриг, — но ясно одно: нарушитель высадился на берег, и сделал это тихо, как ползучая змея, а теперь жди, кого он тут ужалит.

— А не рано ли вы судите Олега Трофимовича? — в упор спросил Гаврилов. — Еще неделю назад вы его хвалили на совещании, а тут вдруг...

Зерцалов прервал его:

— Хвалил за дело, а теперь за дело же хочу и отругать. А ты предлагаешь, чтобы я все время его хвалил? — И, не дождавшись ответа, пробасил строго и отчужденно: — Самовольничает Бородин. Вместо того чтобы как следует понаблюдать за судном, он помчался в другой район. Зачем? Какая такая необходимость?

— Я бы тоже так поступил, — вдруг заявил Гаврилов.

— Почему? — оторопело спросил Зерцалов, и лицо его пошло красными пятнами.

— Потому что за нашими территориальными водами, с разрешения Минрыбхоза, рыбачит не одно иностранное судно, их много. Откуда же мне знать, что именно с этого, предположим, а не с другого судна должны спустить нарушителя? Нет, я бы время попусту тратить не стал. Моя задача — не дать иностранному судну зайти в наши территориальные воды.

В глубине души Зерцалов разделял его точку зрения, но открыто сказать об этом так и не решился: надо еще разобраться с нарушителем. В Москве, как сообщил ему генерал, очень обеспокоены. И он, Зерцалов, не намерен все это упрощать. После звонка Сергеева прошло не так много времени, а в душу уже закралась тревога, а уж Зерцалов по опыту знал, что она не бывает напрасной.

Подробно поговорив о состоянии дел на корабле, комбриг вдруг спросил:

— Ну как, новый старпом вошел в курс дела?

— Покрасов? — суховато уточнил Гаврилов. — Привыкает. Вообще-то, хватка у него есть.

— На Покрасова я рассчитываю, — с теплотой в голосе признался комбриг. — Верю, что командир из него получится толковый. Так что, Сергей Васильевич, помогай ему освоиться, учи его, не зажимай инициативу...

Последние слова задели Гаврилова за живое, и он не смолчал:

— А чего мне его зажимать? Если дело предлагает — моя рука ему порукой, а если мельчает или делает не то, что пограничной службе необходимо, — тут я, уж будьте уверены, жестко спрошу с него. Вы же сами постоянно требуете охрану морской границы держать на высоте, и я выполняю ваши указания.

— Спасибо, Сергей Васильевич, — язвительно парировал комбриг. — Но все же обрати внимание на подготовку своих офицеров. Добейся того, чтобы Покрасов в кратчайшее время был допущен к самостоятельному управлению кораблем. Учти, экзамен у него принимать буду строго.

«Ишь ты, обиделся», — отметил Гаврилов. И уже, не щадя своего самолюбия, заговорил о недостатках на корабле: экипаж еще недостаточно сколочен, радиотехническая служба, к примеру, не вышла в число отличных. В этом вина не только начальника капитан-лейтенанта Абрамова, но и командира. Не все радисты повысили классность на одну ступень; немало пробелов есть у гидроакустиков и в содержании материальной части, и в знании ее. Разочаровало его и то, что мичман Демин, специалист высокой квалификации, собирается уйти в запас, а мог бы еще продолжить службу.

— Вы с ним говорили? — спросил комбриг, не меньше Гаврилова обеспокоенный тем, что корабли еще не полностью укомплектованы мичманами. Демина Зерцалов хорошо знал со времени командования «Ястребом». Демин уже тогда возглавлял гидроакустиков и слыл в бригаде лучшим специалистом. — Он что, мичман, твердо решил уйти?

Гаврилов смущенно признался, что с Деминым, увы, еще не беседовал: было недосуг.

— К тому же я плохой агитатор, — скептически улыбнулся он.

— Вы не правы, Сергей Васильевич, — возразил Зерцалов. — Ваше слово должно быть веским! Вы — командир корабля, человек государственный, и подход ко всему, чем живет корабль, его экипаж, наконец, чем живут семьи офицеров и мичманов, должны иметь государственный. Служба, она, конечно, не мед, но моряку важно ощутить ее значимость, почувствовать себя личностью. — Комбриг кашлянул, добравшись до конца длинной тирады. — Теперь мне понятно, почему кое-кто косится на вас.

— Есть даже такие? — удивился Гаврилов.

— А ты что, святой? — шевельнул бровью комбриг. — Конечно, есть. Тот же старпом Покрасов.

Гаврилов почувствовал, как ладони у него взмокли.

— В людях я ценю больше всего деловитость, — возразил он.

— Деловой тот, у кого в помощниках весь экипаж, а не его часть, когда не один командир печется о деле, а все и каждый по-своему, — глаза у Зерцалова блестели.

— Да, но большое дело не обходится без столкновения мнений, а раз так, то появляются и разногласия, — парировал Гаврилов. — И тут важно проявить не только свою зрелость, но и, если хотите, твердость характера.