За волной океана - [10]

— Товарищи, — сказал в заключение генерал, — операция выпала нам нелегкая, и я хотел бы, чтобы каждый понял ее важность. На флоте, как вы знаете, начались учения, в море вышли корабли, в том числе и атомные подводные лодки, а также ракетоносцы. И кто знает, что задумал сделать враг?

— Вы полагаете, что может быть диверсия? — спросил неожиданно Кошкин.

— Вполне возможно и это. — Сергеев выждал паузу, но никто больше не задал вопроса, и он продолжал: — Прошу регулярно и четко докладывать о ходе операции. Дело в том, что Центр может запросить нас в любое время и я должен буду дать четкий, исчерпывающий ответ. Есть вопросы? Нет? Тогда все свободны.

Сергеев прошелся по кабинету, выглянул за окно. Далеко в море был виден спасатель. Издали он казался небольшим катером, каких немало снует в любом морском порту. Странно: водолазы ничего не нашли на грунте, а корабль по-прежнему стоит на якоре. Ну и жизнь у моряков — дом их в море, а в семье бывают как гости... Сергеев постоял у окна, потом тяжело опустился на диван, погрузившись в раздумья. Вновь зазвонил телефон.

— Товарищ генерал, это командир спасателя.

— Слушаю вас... Что? — Генерал невольно привстал. — Повторите еще раз, подробней!

В кабинет вошел Кошкин. Сергеев махнул ему рукой, дескать, присаживайся и не мешай.

— Так, так... Молодцы! Я очень вам благодарен... Буду просить командующего флотом, чтобы поощрил вас. Да, я тоже служу не ради славы и не ради благодарности, но если вижу, что человека надо отметить, непременно это делаю... А где находка, я могу ее получить? Так. Понял. Что же, до встречи на берегу.

Сергеев, закончив разговор, весело посмотрел на Кошкина.

— Ну и молодец командир спасателя! — заговорил генерал. — Его водолазы обнаружили-таки маску и ласты. И где бы вы думали, все это было упрятано? На дне трюма затонувшей баржи! Вот так, Федор Герасимович! Выходит, человек действительно вышел из воды...

Кошкин не меньше генерала был рад находке. Но тут же его мысли вновь вернулись к Кречету. Странно, почему он так выразился: «Из воды кто-то вышел, факт, и вы меня хоть шомполами секите, но это — так...» Фраза не давала майору покоя, словно таила в себе какую-то загадку. Почему Кречет вдруг упомянул про шомпола? Случайно или же где-то имел с ними дело? Не ускользнуло от внимания Кошкина и то, что когда Кречет вспомнил о шомполе, то сам вроде бы лицом побелел и лишь потом, уже придя в себя, сказал, что война его пулями да осколками искусала и потому, мол, он и поныне нескладный. Неужели за этим что-то скрывается?

Мысли цеплялись одна за другую, будто предгрозовые тучи. Мысли сумрачные, тяжелые. Некстати, а может, и кстати вспомнилось: прошел почти год с тех пор, как в архиве гестапо, которое действовало в Норвегии, было обнаружено донесение, из которого явствовало, что агенту по кличке Дракон удалось совершить диверсию на советской подводной лодке, которая направлялась на боевую позицию. Взорвалась торпеда, лодка разломилась на части и вскоре затонула. Кто этот Дракон? И почему вдруг память выделила из сотен и сотен именно это, а не другое имя?

— Я прошу вас обратить особое внимание на это сообщение и держать его у себя под рукой, — сказал тогда Сергеев майору. — Есть некоторые основания полагать, что Дракон жив.

«Вряд ли, — усомнился тогда Кошкин, — ведь прошло столько времени». Разумеется, вслух он генералу ничего не сказал.

И вдруг — удача, да еще какая! Спустя сутки после того, как на нашем берегу обнаружены были следы, в эфире была перехвачена радиограмма. Расшифрованный текст был весьма кратким: «Приступаю к работе. Дракон». Передача велась неподалеку от островов Каменные братья. Возможно, что даже с иностранного рыболовного судна. Неужели это и есть тот самый Дракон, чья подпись стояла под шифровкой, датированной далеким 1944 годом? Очень, очень сомнительно, хотя и возможно...

Кошкин в тот же день еще раз проштудировал донесение военного времени в особый отдел штаба Северного флота о гибели нашей подводной лодки. Лодка трое суток готовилась к выходу в море. Она пополнилась боеприпасом и на рассвете вышла в боевой поход. А в два часа ночи во время зарядки аккумуляторов на ее борту произошел сильный взрыв, о чем успел передать радист. Лодка затонула. Тайна ее гибели так и осталась до конца не раскрытой. И вот годы спустя стало известно, что лодка погибла именно в результате диверсии, которую совершил агент по кличке Дракон. Кошкин размышлял: «Если нарушитель прибыл сюда со специальным заданием, а иначе по-другому и быть не может, то вскоре даст о себе знать». «Приступаю к работе...» Работа... В чем ее суть? Возможно, попытка осуществить диверсию? Нет, тут что-то другое. А может, цель — проникнуть на подводные лодки? Вряд ли. Тогда что же? Но главное — подпись: «Дракон». И прибыл Дракон на Север, где успел наследить в военном сорок четвертом году. По всей вероятности, здесь есть сообщник, агент. Но кто?

Вот эти мысли и высказал Кошкин генералу, когда в очередной раз прибыл к нему с докладом. Выслушав его, Сергеев задумался. В Центре уже все знают, надеются на него, Ковров вот-вот позвонит ему в очередной раз и негромко спросит: «Ну, что там у вас?..» При мысли, что, по сути, они еще в