За убегающим горизонтом - [7]

Сам Бугенвиль, занятый неотложными делами, не мог выехать из Парижа. Он рассказал только о том, чего ему удалось добиться в версальских кабинетах.

Пока Бугенвиль говорил, Коммерсон лежал полузакрыв глаза. Потом приподнялся на подушках и пожал влажной горячей рукой твердую ладонь капитана.

— Поверьте мне, что все будет в порядке, — сказал Бугенвиль, пристегивая шпагу и протягивая руку за шляпой.

В первых числах ноября забрызганная грязью карета катилась по дороге из Парижа в Нант. Бесконечные осенние дожди превратили ее в сплошное месиво. Лошади с трудом тянули экипаж на подъемах, вытаскивали его из огромных луж. На пологих холмах одиноко стояли потемневшие от дождя ветряные мельницы. Бугенвилю, завернувшемуся в плащ и сидевшему в углу кареты, они чем-то напоминали корабль с обвисшими парусами.

Рядом с Бугенвилем, совершенно прямо, сидел принц Шарль Нассау Зиген. Поглядывая на него, Бугенвиль благодарил судьбу, что ему попался такой неразговорчивый спутник. Сейчас, одолеваемый заботами и сомнениями, он не чувствовал никакого желания поддерживать хоть какой-нибудь, даже самый пустой разговор.

Принц Шарль был еще совсем молодым человеком. В двадцать один год он уже успел пройти службу во французской армии и получил чин лейтенанта, а затем ему присвоили звание капитана драгун.

Человек исключительно храбрый, он участвовал в Семилетней войне, был адъютантом маршала де Кастри. Наполовину немец, наполовину француз, Нассау унаследовал свой титул по отцовской линии. Но этот титул не давал Шарлю никаких прав. Он слыл искателем приключений. И как только он услышал о кругосветном путешествии, сразу же решил принять в нем участие в качестве волонтера. По указу короля его включили в экспедицию Бугенвиля. Сейчас принцу явно хотелось расспросить о море, о предстоящем плавании, но, сдержанный по природе, Нассау не хотел начинать разговор первым.

Молчание в конце концов становилось тягостным. Впереди тучи стали рассеиваться. Порывы ветра, разгонявшие их, прибили к стеклу кареты красный листок клена. В разрывах облаков показалось голубое небо. Бугенвиль счел это благоприятным предзнаменованием. Он повернулся к Шарлю:

— Вам, ваше высочество, еще ни разу не приходилось бывать в море?

Принц повернул только голову, его корпус остался неподвижным. Но голубые глаза зажглись любопытством.

— Нет, но я надеюсь, что смогу хорошо перенести длительное плавание. Вы ведь тоже, капитан, насколько мне известно, стали моряком совсем недавно?

Нет, это не издевка. Глаза принца смотрели честно и прямо. Да и кажется, этот малый начисто лишен чувства юмора.

Бугенвиль кивнул головой:

— Да. Мне пришлось несколько раз пересечь Атлантический океан. Одно время я очень увлекался мыслью создать на Малуинских островах французское поселение.

Принц смотрел не мигая. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Как объяснить этому юноше, что ликвидировать поселение на Малуинах — это почти то же, что отрубить себе правую руку?

— Но теперь мы передаем их Испании.

Бугенвиль задумался. Три года назад он вот так же ехал из Парижа к морю, чтобы впервые отправиться на эти острова, расположенные близ южной оконечности американского континента. После заключения мира с Англией, в 1763 году, многие французы, населявшие канадский полуостров Акадию, не захотели остаться под владычеством англичан и пожелали вернуться во Францию. Вот эти-то выходцы из Канады и стали первыми поселенцами на Малуинских островах.

Увлекшись своей идеей, Бугенвиль сумел склонить к ней и нескольких арматоров — владельцев судов из Сен-Мало. Их корабли так часто бывали на этих островах, что в конце концов во Франции они стали называться Малуинскими.

Несмотря на несколько суровый климат, они очень подходили для заселения, так как были необитаемы. Значит, не придется никого ущемлять, лишать прав на исконное владение землей.

Бугенвиль представил Шуазелю в самом заманчивом свете выгоды, которые удастся извлечь из этого поселения. Туда непременно стали бы заходить все суда, идущие в Южное море через Магелланов пролив или огибающие мыс Горн.

Первоначально там жили всего двадцать девять человек. Но сумев увлечь своей идеей и колонистов и команды судов, Бугенвиль с удовольствием отмечал, как быстро благоустраивается поселок. Были построены дома, склады, заложена крепость с четырнадцатью пушками. В то время по морям бродило множество каперов и корсаров, и подумать об обороне было совсем не лишним.

Суда совершили несколько рейсов во Францию и обратно, доставляя все новых поселенцев. Два года колонисты обживались на островах, испытывая немалые трудности. Проходили долгие месяцы, прежде чем удавалось получить какие-нибудь вести с родины. Но все были воодушевлены и трудились не покладая рук. Офицеры так же, как и простые матросы, вставали с зарей и ложились глубокой ночью.

Люди, видевшие в начинании Бугенвиля только сумасбродство, мало-помалу притихли. Поселение на островах разрасталось. Но вскоре англичане, а потом и испанцы предъявили на них свои права.

Сейчас и сам Бугенвиль признавал в душе свою затею сумасбродной. Он горестно размышлял о том, что не так-то легко установить справедливые отношения между людьми.