За свободу Испании - [20]

— Не вижу, Мигель, ты меня убедил, пусть будет так, как ты предлагаешь, я согласен.

Батарейцы считали меня уже своим человеком в коллективе. Жил я а одном из боевых расчетов, ел их пищу — маисовый хлеб, вареные бобы, тушеное мясо, постоянно общался и как бы слился с простыми людьми Испании, познавал их душу, нравы и обычаи, убеждался в их жгучей ненависти к фашистам.

— У меня фашисты зверски замучили брата в Толедо,— говорил один из бойцов.

— Мою семью фашисты убили в Карабанчеле,— делился другой.

После каждого налета фашистской авиации оставшиеся в живых люди, извлекая из-под развалин разрушенных жилых домов трупы своих родных, с болью и душевными муками посылали проклятья фашистам. Вдовы, потерявшие погибших на фронте мужей, облачались в глубокий траур...

К большому огорчению пришлось мне расстаться с переводчицей Женей (бойцы звали ее сеньорита Эухения). Она была прекрасной помощницей. По возвращении из Мадрида Цюрупа отозвал ее для выполнения очередного задания, связанного с отправкой на Мадридский фронт интербригады генерала Лукача.

— Жаль мне расставаться, — сказала переводчица.— И с батареей и с тобой, Мигель, привыкла я к работе здесь, ну, и к тебе тоже...

— За твою работу, дорогая Женя, за все, чем ты помогала, сердечно благодарю, встретимся с тобой, вероятно, где-нибудь на фронте, а теперь разреши обниму по-братски.

Отъезд Жени ускорил преодоление мной «языкового барьера». Приходилось рассчитывать на свои собственные силы. Вначале путался в словах, выражениях, ошибался в произношении, что очень смущало. Но бойцы-испанцы и вида не подавали, что замечают погрешности в разговорной речи. Они деликатно поправляли меня, подсказывали, как лучше выразить ту или иную мысль. Аугустино, видя мои старания, подбадривал:

— Мигель, ту эрэс каси эспаньол (ты уж почти испанец).

Завышенная оценка успехов в овладении испанским языком тем не менее была приятна.

Дела на зенитной батарее налаживались. Мы провели учебно-боевую стрельбу, выявили недостатки в огневой подготовке зенитчиков и постепенно устраняли их. Зенитчики впервые почувствовали, что такое боевой выстрел, залп. Вспомнился подмосковный зенитный лагерь, родимая 12-я батарея... Эх, сюда бы ее!

Во второй половине декабря испанская зенитная батарея получила свое первое боевое крещение. Ее наблюдательные пункты сообщили о приближении с северо-запада четырех фашистских самолетов «Капрони-101». Они шли на высоте 2000 метров. Цель вошла в зону огня, батарея изготовилась. Определены высота и скорость, наводчики прибора управления огнем держат головной самолет врага в перекрестьях оптических визиров, подается последняя команда:

— Точнее наводку! Дружнее залп! Батарея, огонь! Одновременный залп шестиорудийной батареи сотрясает окрестность, разрывы зенитных снарядов появляются в районе цели. Самолеты противника быстро набирают высоту, меняют курс полета, увеличивают скорость и спешат освободиться от смертельного груза, боясь подорваться на своих бомбах, которые падают далеко от города и аэродрома, взрываясь на маисовом поле. Разгрузившись, фашистские бомбардировщики выходят из зоны зенитного огня и берут курс на свои аэродромы.

Зенитчики обрадованы первыми результатами боевой стрельбы по реальной воздушной цели. Они почувствовали уверенность в силе своего оружия. Одолевающие их чувства бойцы выражают тем, что подбрасывают командира батареи и меня в воздух.

В Альбасете буквально с порога меня приветливо встретили друзья. Цюрупа доволен:

— Сегодня наши зенитчики впервые не дали фашистам возможности сбросить бомбы на город, отогнали от аэродрома...

— Так держать, Ботя! — басит Николай Герасимов, тиская меня в своих медвежьих объятиях. — Бей по пехоте, что на самолете, крой фашистских летчиков смертельным зенитным огнем!

В течение недели над Альбасете дважды появлялись фашистские разведчики. Второй налет обошелся им дорого: при входе в зону зенитного огня двух самолетов один из них был сбит батареей Эрнандеса на высоте свыше 3000 метров. Падая стремительно вниз, самолет оставил за собой огненно-дымный след. Это уже была настоящая победа альбасетской зенитной батареи — на ее боевом счету появился первый сбитый самолет фашистов.

Готовя интернациональные бригады, наши советские инструкторы — пехотинцы, танкисты, артиллеристы и летчики вкладывали в свою работу всю душу. В них антифашисты, прибывшие из других стран, видели образец самоотверженности и боевого мастерства. В Альбасете закончилась подготовка 12-й интербригады под командованием генерала Лукача (Мате Залки). Днем и ночью в ее батальонах имени Тельмана, Гарибальди и франко-бельгийском шла напряженная работа группы советских инструкторов-добровольцев, возглавляемой Павлом Ивановичем Батовым. Александр Родимцев был старшим в группе советников в составе: Иван Татаринов, Михаил Алексеев и Николай Герасимов. Нельзя было не восхищаться умением и мастерством этих людей, их величайшим трудолюбием. Равняясь на Родимцева, группа инструкторов-пехотинцев при подготовке бойцов интербригады широко применяла метод показа.

— Камарадас, мира! (товарищи, смотрите!) — инструктор показывает, как надо ползти на поле боя, прикрываясь от ружейного и пулеметного огня врага местными предметами (ров, каменная стена, воронка от снаряда), на открытом месте делает стремительную перебежку, падает, ползет к очередному укрытию, изготавливается к стрельбе, стреляет, сближаясь вплотную с врагом, ведет штыковой бой, и так на глубину всего учебного поля.