За строками протоколов - [13]

— На место, Джек! — топнула ногой девочка, и пес замолчал.

Зайцев объяснил, в чем дело, и предъявил постановление на обыск. Женщина всплеснула руками и засуетилась.

— Дети могут выйти в другую комнату, — сказал Бугров.

Когда дверь за ними закрылась, Зайцев спросил:

— Клавдия Семеновна? Вас так, кажется, зовут?

— Да, да...

— А с кем вы оставляли ребят, когда уезжали с мужем на юг?

— Я не ездила на юг. Это муж ездил. Ему по состоянию здоровья необходима Мацеста. Врачи рекомендовали.

Зайцев промолчал.

У Дубина не было найдено ни денег, ни ценностей. Среди писем, которые Дубин писал с юга жене, оказалось одно, где упоминалась фамилия Васильевой. Дубин писал:

«Дорогая моя Клавочка! Ты напрасно на меня сердишься. Я не знаю, какой подлец мог наклеветать, что я изменяю тебе. И с кем — с Васильевой! Милая моя! Если бы ты видела эту уродину, то наверняка не думала бы обо мне так и не писала бы ужасных писем. Я очень скучаю по тебе и ребятам. Здесь, среди дивной природы юга, я чувствую себя совсем одиноким и жду не дождусь того момента, когда вновь увижу тебя, моя самая любимая. Целую тебя крепко, крепко. Твой Илья».

Зайцев немедленно вызвал Дубина. Тот явился с работы и еще не знал об обыске.

— Скажите, Илья Борисович, — спросил его Зайцев, — какие отношения у вас лично с Васильевой?

— У меня?! Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому, что это нужно, гражданин Дубин.

— Но к чему такой официальный тон...

— Я вас спрашиваю, в каких отношениях вы были с Васильевой?

— Как в каких? — переспросил Дубин. — Конечно, в служебных.

— Вы бывали в Красногорске у Васильевой?

— Один раз был.

— Зачем вы к ней ездили?

— Зачем? — переспросил опять Дубин. — Ну, понимаете ли, просто так. Я, знаете, книги люблю, а там легче подписаться. Кажется, на Чехова тогда была подписка, вот я и заехал.

— А в Сочи вы ездили с Васильевой тоже подписываться на книги?

— С чего это вы взяли?

— Гражданин Дубин, здесь я задаю вопросы, прошу вас отвечать!

От добродушного Ильи Борисовича ничего не осталось, перед следователем сидел совсем другой человек.

— Я несколько раз ездил на юг, но с Васильевой там не встречался.

— Вам знаком Афанасий Лукич Сердюк?

Дубин претерпел еще одно превращение, он сразу сник и быстро залепетал:

— Простите меня, пожалуйста. Я действительно обманул вас. Грех попутал, связался я с этой Васильевой, а вам об этом сказать всё как-то неудобно было. Вы, конечно, понимаете — жена, дети... Что мне теперь делать? Что мне делать? — театрально вопрошал Дубин, словно обращаясь к следователю за советом.

Возбужденно жестикулируя, Дубин рассказал о перипетиях трехлетней связи с Васильевой.

— А о недостаче у Васильевой вы знали?

— Что вы! Откуда я мог знать!

* * *

«Как же Васильева сумела побывать в Сочи, ведь она в течение пяти лет не пользовалась отпуском?» — думал Зайцев.

Изучив еще раз ее личное дело, он обнаружил заявление на имя управляющего торгом с просьбой разрешить съездить в Каунас к больному брату. Потом нашел еще два — с просьбой о поездке к больной тетке в Калугу. «Так вот, оказывается, куда она ездила!»

— Скажите, Васильева, — обратился к ней следователь на очередном допросе. — Как вам удавалось скрывать недостачу при производстве ревизии?

— Не знаю. Всё делала Комарова. Я уже отвечала вам на этот вопрос.

Следователь показал Васильевой копировальную бумагу и два листа, вырванных из инвентаризационной ведомости. Васильевой пришлось сознаться, что подделкой занималась она сама.

— А в Сочи вы ездили?

— Нет. Ведь я даже не имела отпуска.

— А вы неправду говорите и сейчас признаете это. Могу вам даже сказать, у кого вы проживали. Сердюк — знакомая фамилия? Так это было?

— Было.

— С кем вы ездили?

— Одна.

— Вы опять солгали. Вы были там с Дубиным? Так это или нет?

— Это мое личное дело.

Васильева еще некоторое время пыталась скрыть свою близость с Дубиным, но, прочтя его показания, вынуждена была подтвердить их правильность.

— Он знал о недостаче у вас в магазине?

— Если бы знал, то и недостачи бы у меня не было.

— Почему? Разве он мог бы помочь вам погасить недостачу?

— Я больше ничего не могу сказать, но недостачи бы не было. И зачем я не сказала ему! Вы знаете, что это за человек!

— Вы серьезно думаете, что Дубин любил вас?

— Если хотите, — да, — гордо ответила Васильева.

— Вы почерк Дубина узнать можете?

— Как-нибудь узна́ю.

Зайцев загнул лист письма Дубина так, что Васильева могла прочитать всего несколько строк.

— Читайте, какую характеристику вам дал Дубин.

Васильева быстро пробежала строчки.

— Это не он! Письмо поддельное!

— Вот, посмотрите подпись...

— А кому оно адресовано?

— В свое время узнаете. Как видите — женщине... Так почему вы не сказали Дубину о недостаче?

Васильева молчала. Следователь повторил вопрос.

— Подлец! — проговорила наконец она сквозь зубы. — Подлец, а я на него надеялась! Верила ему! Боже мой! Он еще обещал позаботиться о сыне! Мерзавец! Помогать собирался!

— Как помогать? О какой это вы помощи, о моральной?

— Какой к черту моральной! У него мои деньги!

— Какие деньги?

— Те, которые я взяла из выручки. А-а... Сейчас уже поздно об этом говорить. Скажите, он задержан? У него был обыск?