За строками протоколов - [12]

Днем супруги чаще всего отсутствовали. Они либо брали машину и уезжали куда-то на весь день, либо отправлялись на морскую прогулку. Состав компании был постоянен, по-видимому, не случайные курортные знакомые.

Им странно везло в лотерее. И «золотой заем» держали. Илья Борисович не скрывал от Афанасия Лукича этого и частенько показывал ему газетные таблички с подчеркнутыми номерами: «Вот сколько выиграли!»

Когда местная милиция заинтересовалась «курортниками» Афанасия Лукича, он решил не только рассказать всё, что было ему известно, но и прихватить с собой случайно попавшую на глаза фотографию. Группа, изображенная на ней, состояла из Дубина, троих немолодых мужчин и хозяина. На переднем плане сидел Джек — немецкая овчарка, всегдашний спутник Дубина в этих поездках.

— Сын щелкнул, — пояснил Афанасий Лукич. — Были и еще карточки, да, видно, не сохранились.

— Жаль, — заметил лейтенант, записывающий показания. — Эту придется попросить вас оставить.

— Пожалуйста, — с готовностью согласился Афанасий Лукич.

Фотография, по-видимому, представляла большой интерес, и Сердюком остались довольны. Во всяком случае его не оштрафовали за нарушение паспортного режима (жена Дубина проживала без прописки), а ограничились строгим внушением.

* * *

В конце сентября Зайцев и Бугров выехали в Новгород. В новгородской милиции никаких материалов о преступной деятельности зятя Комаровой — Косулина не было. Косулин работал инженером на небольшом заводе, и по всем данным трудно было поверить, что этот человек занимается спекуляцией.

Зайцев и Бугров явились на квартиру Косулиных около двух часов дня. Никаких товаров не обнаружили, однако обыск не был безрезультатным. Косулины имели обыкновение сохранять письма. Письма были разложены по годам и пачки перевязаны тесемками. В общей, сложности оказалось около пятисот писем. Зайцев и Бугров отобрали сто тридцать семь, написанных рукой Комаровой.

Косулин и его жена сообщили, что в посылках Комаровой были книги и подарки детям от бабушки. Это же подтвердили и соседи по квартире.

Письма Комаровой чрезвычайно заинтересовали следователя.

«Милая Вера! — писала она в одном из них. — Большое вам спасибо за присланные деньги, а то я в последнее время была в очень затруднительном положении. Вам-то купила и послала всё, что просили, а у самой за неделю до получки осталось всего три рубля...»

«Преподаю на курсах бухгалтеров. Работы много, — писала Комарова в другом. — Устаю отчаянно, но думаю, что на полученные деньги сделаю себе новое пальто, а то старое выглядит неважно...»

«Дорогие мои! — было в третьем. — Очень хотелось бы к вам приехать, повидать внучка. Но в ближайшее время по материальным соображениям этого сделать не удастся. Вот если выиграю — сразу приеду».

Содержание этих и многих других писем никак не вязалось с утверждением Васильевой, что Комарова ежемесячно получала от нее двести, триста рублей.

Может быть, Васильева хочет запутать следствие, лжет, пытаясь представить себя жертвой вымогательства? Эта мысль не оставляла следователя, и в памяти всплывали строки писем, полные заботы о дочери, внуках. В ином свете предстала перед ним и внешность Комаровой, простота ее одежды. В душе росла тревога за судьбу человека: «Твоя задача, — говорил он себе, — не только найти и изобличить преступника, но и не допустить, чтобы пострадал невиновный». Вместе с тем он не позволял себе забывать, что Комарова допустил а серьезные упущения по службе, что она предупредила Васильеву о предстоящей ревизии. Эти факты уже не требовали дополнительных доказательств. Однако недостача выявилась именно в ту последнюю ревизию, о которой Васильева была предупреждена!

* * *

Дубин часто звонил следователю. Он сообщал о разных мелких нарушениях в торговле и не забывал поинтересоваться:

— Как успехи? Скоро жуликов у нас выведете?

— Ничего. Спасибо, работаем, — отвечал Зайцев и с удовольствием заканчивал никчемный разговор с неприятным человеком.

От Бугрова никаких новых материалов о Дубине не поступало, нетерпение Зайцева возрастало, и он был очень рад, когда Бугров позвонил:

— Приезжайте, Владимир Георгиевич! Получили.

Бугров показал Зайцеву полученную из Сочи фотографию, на которой, как выяснилось, были изображены Дубин и трое работников районного промкомбината, осужденных за хищения. Бугров запросил дело по обвинению этих дружков Дубина. Их судили за организацию изготовления и сбыта «левой», не учтенной по документам продукции. В момент ареста у преступников изъяли около девяти тысяч наличных денег. На складе промкомбината обнаружили излишки товаров примерно на эту же сумму. Очевидно, деньги за товар были получены, но передать его еще не успели.

— К сожалению, — заметил Бугров, — не удалось еще проследить всех связей преступников с работниками торговли. Я уверен, что «друзья» Дубина не случайные люди.

— Надо произвести у него обыск, — сказал Зайцев.

...Дверь открыла миловидная женщина средних лет. Из-за ее плеча выглядывали девочка и мальчик, примерно одного возраста, лет десяти — двенадцати. Из коридора послышалось сердитое рычание и стук когтей по паркету.