За столпами Геракла - [20]

Действительно, формы закавказских дольменов настолько, даже в деталях, совпадают со средиземноморскими и европейскими, что вопрос об их связях вполне естествен. Но у нас совершенно нет оснований предполагать миграцию „культуры дольменов“, так как предметы, найденные в кавказских дольменах, отражают хорошо известную аборигенную культуру медного века Кавказа. Вполне возможно, что дольмен, частная, территориально ограниченная форма могильного сооружения, является результатом влияния культуры соседних областей, отдельным заимствованным элементом, а отнюдь не показателем миграционной волны» [Пиотровский, с. 181–182].

За истекшие десятилетия решение проблемы мегалитов несколько продвинулось вперед. Однако, как и прежде, многие ученые защищают миграционные гипотезы, причем разные варианты этих гипотез как бы взаимно исключают друг друга. Так, один исследователи говорят о движении культуры мегалитов с востока Средиземноморья на запад, другие же утверждают, что распространение ее шло в противоположном направлении.

Мегалитические сооружения известны во многих странах мира на всех континентах. В то же время можно смело утверждать, что единой «мегалитической культуры» никогда не существовало. Это подтверждается, в частности, тем, что. керамика у разных народов — строителей мегалитов — весьма неоднородная. Очевидно, причиной их бытования в столь обширном районе «является общая религиозная идея, зародившаяся в сходных социальных и географических условиях: попытка создать для умершего неразрушаемый вечный дом» [Монгайт. с. 263]. Распространению идеи подобных сооружений в некоторых районах, вероятно, способствовали «близкие» идеологические представления. Некоторые исследователи полагают, что идея такой постройки исходила из одного центра. Однако только спонтанным развитием или только диффузией идеи невозможно объяснить распространение мегалитов почти по всему земному шару.

Сосредоточение мегалитических построек преимущественно по морскому побережью и их малое число в глубинных районах свидетельствуют о том, что морские сношения играли значительную роль в распространении мегалитов. Наиболее ранние из них в Западной Европе выявлены на Пиренейском полуострове и датируются второй половиной IV тысячелетия до н. э.

Определенный свет на проблему мегалитов проливает изучение подобных сооружений в некоторых районах Западного Кавказа. Дольмены появляются здесь во второй половине III тысячелетия до н. э., когда в Европе, особенно в ее юго-западных областях, их строительство начинает угасать. В. И. Марковин, проведя сравнение дольменов Европы и Средиземноморья с западнокавказскими и выявив явные параллели в их архитектуре и в найденном в них инвентаре, выдвинул гипотезу о частичной миграции западносредиземноморских строителей мегалитов на территорию Западного Кавказа. Если сама эта гипотеза и может быть подвергнута известной критике, то разыскания автора весьма любопытны.

Наибольшее сходство с западнокавказскими дольменами, по мнению В. И. Марковина, имеют мегалитические сооружения на острове Сардиния и на территории современной Португалии. Именно отсюда, предполагает он, произошла частичная миграция носителей этой культуры. Среди причин, послуживших толчком для такого движения, ученый называет «поиски новых земель в связи с возросшим населением, торговые операции, стремление познать мир...» [Марковин, с. 315].

Не исключая в целом возможности частичной миграции строителей мегалитов на восточное побережье Черного моря, подчеркнем, что масштабы и роль перемещений населения не следует преувеличивать, как и приписывать им порой функцию всеобъясияющего фактора. Миграционные процессы, безусловно, имели место, но генерализовать их не имеет смысла. Последние исторические разыскания свидетельствуют о том, что миграции имели более ограниченный масштаб, нежели это предполагалось прежде.

В отношении же названных В. И. Марковиным побудительных причин к столь дальним перемещениям, следует отметить, что все они весьма уязвимы. Отмечаемый исследователем демографический момент, который якобы стимулировал миграции, неоправданно преувеличен. В древнейшие времена истории рост населения еще не был столь критическим, чтобы привести к демографическому взрыву и «выбросу» больших контингентов населения на столь дальние расстояния.

Несколько преувеличена для второй половины III тысячелетия до н. э. и роль «торговых операций». Для этого периода говорить о развитых формах торговли не приходится. Речь может идти лишь о какой-то форме натурального обмена. Известно также, что потребности обмена удовлетворялись преимущественно средствами «эстафетной» торговли, не предполагавшей дальних перемещений. Трудно согласиться и с тем, что одним из стимулов миграций в то время могло быть «стремление познать мир». Вспомним в этой связи справедливые слова В. И. Ленина о том, что «первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой» [Ленин, Аграрный вопрос, с. 103].

Среди мегалитических сооружений Северной Африки имеются курганы, шушеты (тип захоронения, родственный дольменным — могила в форме цилиндрической башни), дольмены, менгиры, круги из камней и др. Сравнение их с европейскими мегалитами показывает, что, несмотря на некоторое сходство, они имели и существенные различия. Среди ученых нет единства в датировке североафриканских мегалитов. А. Алиман придерживается мнения об относительной молодости этих сооружений и датирует их приблизительно рубежом нашей. эры. А. Л. Монгайт полагал, что они возникли в результате влияний, идущих с Пиренейского полуострова. Исходя из общей картины развития культуры в Средиземноморье, можно предположить, что мегалитические сооружения на территории Магриба появились не позднее начала II тысячелетия до н. э., т. е. времени затухания мегалитических культур в Юго-Западной Европе. Приблизительно этим же временем датируется и начало развития мегалитических культур на Канарском архипелаге.