За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге - [45]

— Ври! Писатель! — не поверил Коля. — Настоящий?

— Конечно. Какой еще?

— А какую он написал книжку? — вставил вопрос Петька.

— Обыкновенную. Сказки удэге.

— И он тоже удэге?

Этот вопрос Ляна смутил: писатель был не удэге, а нанаец. Однако товарища выручила Нинка.

— А чего — нанаец? Чего — нанаец? — зачастила она. — Не все разно, что ли? Если хотите знать, так писатели-удэгейцы тоже есть. Да! Даже Ляновы родственники. Вот! Расскажи им, Лян, про книжку, которая в школьной библиотеке.

— Про какую книжку? — взглянул Петька на Ляна. — Правда это?

— Конечно, правда, — все еще обижаясь, подтвердил тот. — «Там, где бежит Сукпай» — вот какая книжка. Написал Джанси Кимонко. Мой родич.

— А какой родич? Дядя, брат, дедушка?

— Нет. Человек одного рода.

— Почему — рода?

— Потому. Каждая фамилия удэге значит род. Канчуга — род. Кялундзига — род. Кэмэнка — тоже. Джанси да я — Кэмэнка.

— Ишь как! Но Джанси же не Кэмэнка, а Кимонко. Ты сам сказал.

— Нет. Так написали книжке русские. Правильно надо — Кэмэнка.

О бурильных станках, приморских самоцветах и письме на фабрику сувениров

Осмотр поселковых диковинок, работа на огороде да всякие тары-бары-растабары отняли у мальчишек все утро. Петька с Колей заметили это, лишь пообедав. И, конечно, сразу же засобирались к геологам. Лян пробовал удержать их, говорил, что лучше всего пойти к геологам вечером, но беглецы не соглашались. Мало ли что может случиться с людьми до вечера? Вдруг дядя Егор и Вася вернутся не завтра или послезавтра, а уже сегодня? Может получиться и так, что нужный тебе человек уйдет вечером в кино и не захочет тратить время на разговоры.

На знакомой поляне в этот раз было шумно. В дальнем конце, корчуя пни, натужно рычал трактор. Чуть ближе тарахтела, пуская дымок, передвижная электростанция, трещали, круша породу, отбойные молотки, ухали кувалды.

Не зная, к кому обратиться, ребята остановились у площадки, на которой монтировали какое-то сооружение. Огороженное деревянными щитами и решеткой, оно напоминало большой железный станок. Рядом громоздились пять или шесть мощных дизелей, а на тонких металлических подпорках лежала собранная из труб ферма, похожая на поваленную телевизионную вышку.

— А это вышка и есть, — охотно объяснил мальчишкам рабочий, копавший огромную яму. — Только не телевизионная, а буровая. Мы ведь ищем нефть.

— Нефть? А почему вышка лежит? Она же должна стоять торчком?

— Будет и стоять. Сейчас ее пока собирают. А соберут — зацепят за верхушку тросом, поднимут.

Петька попросил рассказать, как бурят скважины.

— Да рассказать-то что! Не жалко, — берясь за лопату, сказал рабочий. — Только на слух такую штуковину вам не понять. Сходите лучше вон к той треноге да поглядите собственными глазами. То ведь не просто тренога, а вышка тоже. Только поменьше. И не для нефти, а для воды.

Срубленная из толстых бревен тренога, о которой говорил дядька, стояла неподалеку. Низ ее был забран досками и представлял собой как бы сарайчик. Впереди, у самой двери этого сарайчика, стоял станок, а сзади деловито постукивал и фыркал дизель. Обе машины, соединенные широким и толстым ремнем, дружно вращали поставленную вертикально трубу, и эта труба на глазах уходила в землю. За установкой присматривали двое рабочих. Один из них вышел покурить и, не торопясь, объяснил ребятам, как крепится труба вверху, как грызет землю. Показал вынутые из нее глиняные и каменные колбаски.

Решив, что перед ним как раз и есть человек, с которым следует посоветоваться, Петька достал камни. Но бурильщик на них даже не глянул.

— По этой части, дружки, я вам не советчик, — придавливая окурок каблуком, сказал он. — Да и другие, кто тут есть, разбираются в камнях не лучше. Придется подождать Константина Матвеевича.

Константином Матвеевичем звали начальника геологического отряда. Он с утра ушел с товарищами в тайгу и возвратился в лагерь лишь часов в пять пополудни. Заждавшиеся и уже заскучавшие от безделья приятели встретили его у самых палаток.

Но начальник отряда заметил их не сразу. Сначала сбросил рюкзак, разделся и долго умыкался за кухней. Потом разговаривал с рабочими, отдавал какие-то распоряжении, посвежевший и довольный, появился перед ребятами минут через тридцать.

— Ого! Да тут, оказывается, гости! Полпреды молодого поколения, так, что ли? — притворно удивился он, поглаживая розовую лысину.

Петька, выступив вперед, принялся излагать свое дело. Константин Матвеевич послушал, шевельнул густыми бровями и поднял руку:

— Стоп, стоп, приятель! Соловьев баснями не кормят. Идемте-ка в столовую да пообедаем. А заодно и разберем, какая у вас там докука.

Пока он обедал (приятели от угощения отказались), Петька и Коля раскладывали на столе камни и рассказывали, как их нашли. Константин Матвеевич кивал головой, изредка задавал вопросы. А когда мальчишки умолкли, сказал:

— Та-а-ак… Решили, значит, осчастливить человечество? Да?

— Как осчастливить? — не понимая, куда клонит геолог, спросил Петька.

— Ну как же? Сбежали из дому, поколесили три дня по тайге и готово: получайте открытие! Стройте, мол, шахты да рудники, а нам даешь славу. Так, что ли? Герои!