За семью печатями - [84]

Науке известны чудеса в таком роде. Палеонтологи, занимающиеся изучением окаменелых останков древних животных, давно уже восстанавливают их облик по частям скелета, нередко даже разрозненным и неполным. Знаменитый Кювье утверждал когда-то, что для подобного восстановления ему достаточно одного зуба неизвестного животного. Пусть это было некоторым преувеличением, бесспорно одно: имея перед собой череп мамонта, динотерия или какого-нибудь птеродактиля, современный палеонтолог без особого труда и с достаточным правдоподобием восстанавливает внешний вид его головы.

Казалось бы, совершенно очевидно, что возможное в отношении ископаемых животных должно быть возможно и по отношению к человеку.

Это, конечно, так. Но здесь упущено важнейшее обстоятельство: когда речь идет о палеонтологическом восстановлении, мы удовлетворяемся общим, так сказать, типовым сходством. Если по черепу коровы ученый воссоздал внешний облик коровы, этого уже достаточно: никто не будет требовать, чтобы эта корова была именно моей Зорькой или вашей Пеструшкой, важно только, чтобы она не выглядела, как лошадь или лось. Когда же речь заходит о восстановлении лица человека, существенное значение приобретает и расовое, и национальное, и семейное, и, наконец, индивидуальное сходство. Если бы профессор Тарасов по черепу, данному ему, создал голову человека вообще, какого-то неизвестного человека, его работа потеряла бы всякий интерес в глазах следственной части. Он должен был вылепить (и, по утверждению авторов, вылепил) голову именно того охотника-ненца, которому принадлежал найденный череп. Вылепить так, чтобы этого человека можно было опознать.

Прежде чем перекидывать отсюда мостик к задачам археологии и мечтам археологов, следует ответить на простой вопрос — сфантазировали авторы эту возможность или она является реальностью? Заглянем еще раз в журнал «Огонек», в № 21 за 1956 год, на страницу двадцать семь. Здесь уже не рассказ и не повесть — хроникерская заметка с фотографиями, посвященная действительному случаю из жизни розыскных органов. Следователям угрозыска удалось найти убийцу, хотя тело его жертвы извлекли в совершенно разложившемся состоянии из вод Финского залива. Опознать труп не было возможности. Но адъюнкт Военно-медицинской академии В.П. Петров изготовил, так сказать, «модель» лица погибшего, и по фотографии, снятой с этого подобия, мать покойного узнала сына. Видимо, то, что произошло в повести «По следу», — вещь реальная. Правда, в данном случае имели дело не с черепом, а с целой головой человека, пусть очень поврежденной разложением, но все же головой, а это не одно и то же.

Есть основание полагать, что, говоря о профессоре Тарасове, авторы имели в виду реально существующего ученого-археолога, антрополога и скульптора Михаила Михайловича Герасимова, учителя В.П. Петрова.

В объемистом труде «Восстановление лица по черепу» М.М. Герасимов изложил основы создаваемой им науки. Книга в шестьсот страниц на девяносто процентов состоит из выкладок, цифр, перечней и расчетов, и тем не менее это увлекательное чтение.

Долгое время ученые не рисковали даже пытаться восстанавливать облик живых людей по их мертвым останкам. Вот обратные задачи пробовали решать, и не без успеха. В начале прошлого века, спустя двадцать один год после смерти Шиллера, вскрыли склеп, в котором он был похоронен. Однако там оказался не один, а двадцать три скелета. Который же из них Шиллера? Один из черепов сравнили с гипсовой маской, снятой с усопшего, но мнения разделились: кое-кто находил, что маска и череп совпадают, другие это отрицали. Спор тянулся целых четыре года. И только при вторичном вскрытии склепа был обнаружен череп, размеры которого точно совпали с размерами маски.

После этого примерно тем же способом были опознаны скелеты многих знаменитых людей прошлого: Гайдна и Баха, Данте и Гёте, философа Канта и английского государственного мужа Кромвеля.

Все эти случаи к археологии прямого отношения не имеют. Здесь ведь исследователю надо было отыскать череп по портрету. Перед археологом, как правило, встает противоположный вопрос. Тогда же, в XIX веке, были сделаны первые попытки подойти к его разрешению. При этом сразу обнаружились обстоятельства и окрыляющие и обескураживающие. Антропологи к этому времени уже твердо установили: есть разные типы черепов. Есть люди «долихокранного» — длинночерепного и «брахикранного» — короткочерепного, круглоголового типов. Черепа негров, монголов, европейцев имеют свои характерные особенности. Да и вся анатомия головы человека позволяет думать: между костной основой и внешним видом лица непременно должна существовать некоторая закономерность, зависимость.

Общие очертания наметить возможно. Шишковатому черепу, конечно, будет соответствовать такая же голова. Череп Сократа не мог принадлежать человеку с низким лбом. За мощным подбородком английского премьера Остина Чемберлена, в свое время обошедшим все юмористические журналы, не могла скрываться недоразвитая нижняя челюсть. Если при жизни зубы человека резко выдавались вперед, было бы крайне странно обнаружить на черепе иное строение прикуса. Все это позволяло на что-то надеяться. Однако можно ли по черепу судить хотя бы о носе — органе, состоящем в основном из мягких тканей и хрящей? Император Павел I был чрезвычайно курнос, а многие венценосцы из дома Габсбургов обладали тяжелым, крупным носом. Значит ли это, что их черепа тоже резко отличаются друг от друга. А губы? У Бурбонов, родичей Габсбургов, славилась их переходившая из рода в род мясистая нижняя губа. Она являлась, безусловно, характернейшей чертой всех их портретов. Но следует ли из этого, что при виде черепа Габсбурга или Бурбона каждый сразу скажет: «Наверное, у этого человека были весьма мясистые губы или могучий нос»?