За секунду до взрыва - [24]

Шрифт
Интервал

Томас прикусил губу, я даже подумала, что он заплачет. Но нет, он сдержался и снова начал рассказывать:

– Так вот, появляется Макс, и спрашивает: «Ты чего ревешь?» А я все это время реветь и не переставал. Ну, я ему о ружье, о «Суперальбине», о треклятом Гачике. И тут выяснилось, что Макс как раз о таком ружье целый год мечтал. А Санта ему какой-то дурацкий кукольный театр подарил. Давай, говорит, махнемся: ты мне ружье, раз оно тебе без надобности, а я тебе театр.

Сперва-то я сомневался: куклы – это тебе не компьютерная приставка. Но Макс меня к себе затащил, и я сразу понял, что театр – это действительно не приставка. Потому что театр этот был как… чудо. Да, по-другому не скажешь. Зеленя такая ширма, довольно высокая, и куклы: маленькие на три пальца надеваются, побольше – на всю ладошку. Чиполлино, Пиноккио, Пьеро, Страшила, – кого там только не было. И еще декорации. Из картона, фольги, какого-то пластика. Я увидел – и все. Макс получил ружье, а я – свой театр. Вот, думаю, дурак, такое сокровище за глупый пугач отдает. Но у каждого, видно, своя мечта. Мы с Максом театр в коробку собрали и потащили ко мне. Вдвоем, коробка-то не маленькая. И тяжелая. Я уже ничего не свете не боялся. Подумаешь, какой-то Гачик! Он, кстати, и не тронул меня потом. Сказал, что уважает таких отчаянных малых. А сам на представления к нам приходил почти всегда, хотя и говорил, что это малышовое развлечение.

– А что, были и представления? – я так поразилась, что случайно выплеснула из кружки воду на черные доски стола, попыталась в темноте вытереть черной салфеткой.

– Почему были? И сейчас идут. Особенно когда в бомбоубежище сидим. У нас целая труппа из трех человек: я и двое соседских третьеклассников. Так мы моей сестренке и другой малышне каждый раз что-нибудь показываем, чтобы не скулили во время тревоги. Они уже и сами понемножку в артисты пробуются. Только жаль, премьер давно не было.

– Кукол не хватает? – предположил Дед.

– Да нет, кукол я уже давно наловчился делать, это у меня нормально так получается. И Милка вот помогает. А вот тексты писать не могу – хоть убейте! Марта, а может, у тебя получится? Все-таки победитель литературного конкурса и писательская дочка.

Я смутилась, будто меня на самозванстве поймали:

– Не знаю я, Томас, никогда не пробовала. У меня же в основном стихи.

– А и что с того, что стихи. Можно и в стихах. Алешка вон и в стихах, и так придумывал, у него получалось.

– Какой еще Алешка?

– Как какой? Вы ж с ним приятелями, вроде, были. Он в том году в нашем классе учился, когда русские школы позакрывали.

– Алекс что ли? – поразилась я второй раз за полторы минуты.

– Ну да, он же на нашей улице жил, в соседнем с моим домом, пока… все это не случилось. Мы его во дворе никогда Алекс не звали, только Алешка. Он здорово придумывал, – Томас вздохнул.

– А что ж, Гачик больше на представления не ходит? – спросила я, чтобы хоть как-то нарушить вдруг повисшую тишину.

– Так сама подумай, ему ж сейчас лет восемнадцать-девятнадцать, у него свои дела, взрослые.

– Может, на передовой?

– Может, и на передовой, давно не видел.

– А может, и не на передовой. Про него всякое болтают, – вмешалась Милка. – Будто с контрабандистами связался.

– Гачик мог, он же и в детстве со шпаной водился. Только он все-таки хороший парень. Ну а я тогда, после этой истории с обменом подарками в Санту поверил. Ведь он сделал все в тыщу раз лучше, чем я просил.

– И до сих пор веришь? – усмехнулся, но как-то не обидно, Дед.

– А ты сам, ты веришь? – чуть ли не хором и совершенно не сговариваясь, спросили я, Томас и Милка.

– Теперь уже не знаю. А поверил четыре года назад.

И Дед начал рассказывать.



Рождественская история Деда

– Обычно ведь как? Пока маленький, в Деда веришь, а становишься старше, и элементарная логика подсказывает, что взрослые это все придумали.

– Постой, постой! Дед, в какого еще деда? Ты чего нас путаешь? – встрял Томас.

Дед вдруг смутился и замолчал, а я сразу все поняла. Томасу и Милке пришлось объяснять:

– А чего тут такого? Дед же из Синереченска, там русских больше половины. А у русских – Дед Мороз, а не Санта-Клаус, отсюда и Дед. Не тот, который наш Александр, а сказочный, с подарками. Да?

– Ну, да в общем, – Дед помялся почему-то, но продолжил. – А у меня как-то все наоборот получилось. Не верил я ни в волшебного Деда Мороза, ни в Санта-Клауса. Знал, что подарки папа и мама под елку кладут. Меня устраивало. К тому же и подарки всегда были хорошие, какие просил. Но тут этот соседский парень, Мишка.

– Русский, что ли? – опять вклинился с вопросом Томас. – У нас такого имени нет.

– Ну русский, русский! Ты что думаешь, все русские – черти с рогами?

– Нет конечно, мы же дружили с Алешкой! Просто интересно, а ты злишься почему-то.

Дед опять умолк, его не торопили.

– Ладно, не злюсь я. А ты не перебивай. В общем, Мишка тоже постарше был, чем я, как ваш Гачик, наверное. И такой же привязчивый. Только со шпаной не водился, наоборот, весь из себя отличник, шахматный победитель, гордость школы и радость родителей. Элементарная логика подсказывает, что и сидел бы со своими шахматами, но нет! Как прицепится такая радость, не знаешь, как и отделаться. Вот и прицепился как раз перед Новым годом. Дурак ты, говорит, что в Деда Мороза не веришь. Мишка с ним лично знаком – и тот его главное желание выполнил. Он, видите ли, до третьего класса учился плохо. В смысле не на одни «девятки» и «десятки». А для его отца все, что меньше, все равно что нуль!


Рекомендуем почитать
Два трюфеля. Школьные хроники

Весёлые школьные рассказы о классе строгой учительницы Галины Юрьевны, о разных детях и их родителях, о выклянчивании оценок, о защите проектов, о школьных новогодних праздниках, постановках, на которых дети забывают слова, о празднике Масленицы, о проверках, о трудностях непризнанных художников и поэтов, о злорадстве и доверчивости, о фантастическом походе в Литературный музей, о драках, симпатиях и влюблённостях.



У самых брянских лесов

Документальная повесть о жизни семьи лесника в дореволюционной России.Издание второеЗа плечами у Григория Федоровича Кругликова, старого рабочего, долгая трудовая жизнь. Немало ему пришлось на своем веку и поработать, и повоевать. В этой книге он рассказывает о дружной и работящей семье лесника, в которой прошло его далекое детство.


Фламинго, которая мечтала стать балериной

Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?


Что комната говорит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Маленький Диккенс

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бежим отсюда!

6+Четвероклассникам обычной средней школы несказанно повезло. Или не повезло — это как посмотреть. Их учительница (и по совместительству — директор школы) — ведьма. Нет, она не летает на помеле и не варит зелье из летучих мышей, зато может отправить в гости к саблезубым тиграм или к троллям, заколдовать дверь и показать, что творится внутри мобильного телефона. Сначала четвероклассникам страшно, а потом — страшно интересно. Особенно тем из них, кто сам научился колдовать.


Типа смотри короче

Все смешалось в седьмом «А»: война и любовь, взрывы и катастрофы, сражения и… опять любовь. Такой уж это возраст — прыжок из детства в юность. Поход в кино с девочкой равносилен добыче Золотого Руна. Драка на пустыре по бессмысленности не уступает любой из мировых войн, а розы на пороге могут полностью изменить мир, пусть всего на несколько минут. Но окружающие взрослые всего этого не понимают. И слов, чтобы объяснить им, так мало. Потому что типа… смотри… ну, короче…Многие рассказы из этой книги входили в сборник «Шекспиру и не снилось», который в 2012 году стал одним из победителей Всероссийского конкурса на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру».


Отпусти меня

Ты любишь одноклассника, не можешь прожить без него ни дня, но полностью покориться этой любви нельзя. Во-первых, не принято – десятый класс, и взрослые все еще считают вас детьми. Во-вторых, просто страшно – и ты шарахаешься от него при встречах, всеми своими поступками показываешь, что он для тебя никто. А сердце выпрыгивает из груди, когда ты его видишь, и взгляд его как будто прожигает тебя насквозь… Это мучительное чувство в пятнадцать лет – когда хочешь, но не можешь любить. И ты мечтаешь, чтобы он отпустил тебя.


Я хочу в школу

Это фантастика, сказка и небывальщина. В этой книге вы не встретите инопланетян, Бабу Ягу или, на худой конец, говорящих животных. Зато познакомитесь с удивительной школой, в которую ученики по утрам бегут с одной мыслью: «Поскорее бы!». В ней исполняются самые смелые мечты — от полета на воздушном шаре до путешествия на Эльбрус. В ней нет привычных «предметов» и «параллелей», но есть куча проектов и братство единомышленников. Словом, чудо, а не школа. Однако, как всякое чудо, оно очень хрупко. И в один непрекрасный день ученикам приходится встать грудью на защиту своей мечты.