За руку с ветром - [211]

Солнце, еще недавно слепящее ему глаза, переместилось куда-то влево.

И что-то странное произошло в эти секунды. Парень встал, словно по-новому оглядывая комнату и меня, а потом вдруг рассмеялся. Он смеялся долго, но не заразно, не весело, скорее, с какой-то болью, той, которая была спрятана в самых потаенных уголках его души и которая выходила из него именно так – через вымученный смех. А глаза его были совсем невеселые: они покраснели, и было в них что-то такое, что заставляло меня испытывать невыносимо-болезненное чувство сострадания. Я не хочу, чтобы мой Смерч испытывал все эти ужасные чувства – вины, горечи, разочарования, желанием сделать все иначе, сделать все правильно с его точки зрения, но осознанием, что это невозможно. Я не пыталась его успокоить, зная, что мне не стоит вмешиваться, и только настороженно следила за ним.

Денис резко замолчал, взяв себя в руки, и сел обратно рядом со мной.

– Ты в порядке? – осторожно спросила я.

– Я никогда не думал об этом, – сказал Смерч. – Кажется, мне нужно многое обдумать. – Он положил мне руку на плечо и, приобняв, повалил на мягкий уютный диван. Мы глядели друг на друга, и кончики наших носов почти соприкасались. – Прости меня, маленький Бурундучок, я не хотел тебя обидеть Ты ведь знаешь, что я не могу тебя ненавидеть. Ерунда. Я думал, что я могу не совершать глупости и умею себя контролировать, но все-таки ошибся. Просчитался. Надо обдумать, надо все обдумать, – сказал он устало. – Ты сказала такую простую вещь, мне не приходило это в голову.

– Это хорошо. – Я шмыгнула носом. Ну вот, опять расстроилась.

– О-о-о, нет, ты опять собралась рыдать? – спросил Денис в притворном ужасе. – Чип, не надо, моя психика этого не выдержит! Это я сейчас буду спрашивать, ненавидишь ли ты меня?

– Вот ты козлик, – стукнула я его по предплечью, получила щелчок по носу, а после проворно вскочила и стала кидаться в него подушками. Между нами завязался шуточный бой, и если сначала я побеждала, то потом выигрывать стал Дэн. В конце концов, он, склонившись, прижал меня к дивану. Происходящее его невероятно забавляло.

– Такой взрослый, а девочек бьет, – проговорила я, пытаясь вырваться.

– Какая ты девочка, – прошептал Смерчинский. Глаза его горели. – Ты уже совсем не ребенок. Ну, если только чуть-чуть.

В конце концов, мы вновь улеглись на диване – обоим нам жутко захотелось спать.

– Только не плачь больше, я этого не вынесу, – проговорил Денис, уже закрыв глаза.

– Я запомнила, что это отличное оружие против тебя, – пробормотала я, вместе с ним проваливаясь в целительный сон.

Из дома деда Смерча мы вчетвером уехали только вечером в сопровождении охраны. Перед отъездом я разговаривала по телефону с обоими родителями. Сначала с папой – он был взволнован и рассержен, но со мной разговаривал спокойно. Удостоверился, что я в порядке, сказал, что во всем обязательно разберется и чтобы я не переживала, а после добавил:

– Домой поедешь с охраной. Смерчинские позаботятся, я договорился. И еще, маме я пока что еще ничего не рассказывал.

– Прямо как мне, – хмыкнула я.

– А что я могу поделать, если вы обе импульсивные. Сказал бы я Вере, она кинулась бы тебя искать, – отвечал папа. – Поэтому пока что скажем ей полуправду. А после свадьбы я лично аккуратненько все расскажу, чтобы она не расстраивалась особо. Ей волноваться лишний раз не стоит, – с внезапной нежностью добавил он. – В общем, скажешь ей, что вы с Денисом своим катались и заехали в гости к деду. И дай мне Дениса Олеговича, кстати, пообщаемся. – И папа минут десять разговаривал со Смерчем, а тот коротко отвечал «да» или «нет».

В машине, на которой мы покидали Жемчужное, трындел в основном всегда жизнерадостный Челка, который, казалось, воспринимал произошедшее, как забавное приключение. Сидящая рядом с ним Таня находилась в странном состоянии, некой прострации, на вопросы она реагировала, однако делала она это крайне неохотно и как-то замедленно. Возможно, именно поэтому Плесень – ну ладно-ладно! Таня! – перестала бросать на Смерча влюбленные взгляды, что лично меня не могло не радовать, но, конечно же, виду я не подала. Хотя девушке вообще, казалось, не было дела ни до чего. Однако в этом были и свои плюсы, она сидела рядом с Челкой и, кажется, чувствовала себя комфортно.

Когда мы с Дэном проснулись и спустились вниз, мы обнаружили их в комнате, о чем-то увлеченно разговаривающих. Челка вышел из образа развязного тусовщика с громким голосом и плохими манерами, а Таню, лицо которой смягчилось, в этот момент не хотелось называть Плесенью.

До города мы в сопровождении охраны доехали достаточно быстро. Сначала завезли Таню, которая покинула автомобиль вместе с довольным Челкой, и как я узнала от друзей через пару дней, эти двое, забыв свои утренние приключения, вновь попали в ловушку к коварному замку, а потому прокуковали вместе всю ночь. Впрочем, все это будет позже, а пока мы ехали к моему дому, где нас ждала встревоженная мама, которая, видимо, больше полагалась на свое материнское сердце, а не на папины объяснения.

Дэн поднялся вместе со мной в квартиру и передал с рук на руки маме, которая тут же принялась вертеть меня в разные стороны, дабы удостовериться, что ее единственная – так она сказала – дочь в полном порядке. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы она ругалась на мою безалаберность, нежели была такой встревоженной и испуганной. Все же папа был тысячу раз прав в своем решении сообщить ей лишь часть правды. Даже представить не могу, что было бы с нею, если бы она узнала все, что с нами произошло.