За рубежом и на Москве - [56]
— Ну, уж сказал! — недовольно ответил Прокофьич. — Разве можно сменять Москву на какой-нибудь другой город? Там у нас одни храмы Божии — загляденье, от звона колокольного воздух стоном стонет. А здесь что? Ничего такого нет. А что жрут здесь? Ни поросёночка тебе в сметане, ни гуся с кашей, ни бараньего бока с печёнкой, ни пирогов с белугой, ни квасу никакого — ничего!.. Хоть с голоду подыхай. Как тут не пожалеть о матушке-Москве, — чуть не со слезами в голосе закончил он. — А всё же будет тебе никнуть-то головой! Пойдём-ка лучше с посланниками город смотреть. Авось свою тоску избудешь…
— И в самом деле, пойдём!
Весь этот день посольство посвятило осмотру Парижа.
Через день они отправились в экипажах осматривать Венский замок, а на обратном пути — Тюильри. Потёмкин очень мало говорил о виденном, не желая попасть впросак своим мнением о вещах, которые он мало знал.
После того посетили фабрику гобеленов, где Лебрен показывал и свою мастерскую, в которой он набрасывал сюжеты, особенно нравившиеся в ту эпоху, то есть похождения богов, пасторали, любовные сцены и тому подобное. Потёмкин смотрел на рисунки сдержанно; Румянцев целомудренно отворачивался, и лишь один Прокофьич чуть не облизывался, глядя на рискованные сюжеты, причём то и дело подталкивал Яглина.
— Гляди-кось, Романушка, как этот лебедь на жёнку-то наскочил!.. А этот пастух как девку-то облапил, а мальчонка с крылышками стрелу в них пущает. Ах, греховодники!.. Как хорошо всё это они изображают!..
Оттуда посольство направилось в Лувр и между прочим осмотрело королевские кладовые, где хранилась мебель короля, которой французы хотели похвастаться.
Потёмкин холодно выслушал эту похвальбу и произнёс: «У его величества нашего государя есть много таких же хороших вещей», — и пошёл дальше.
Пятнадцатого августа отправились в Версаль, где любовались колоссальным дворцом, выстроенным Людовиком XIV. Русских приводили в восхищение тянувшиеся на громадное расстояние фронтоны дворца с бесчисленными окнами между громадными колоннами и бюстами под высокими мансардными крышами. Всех поразила великолепная лестница, ведшая в залы верхнего этажа. Но более всего привели в восхищение Зеркальная галерея, где Лебрен увековечил деяния Людовика XIV, и сады, где группы деревьев, прямолинейных аллей и дорожек были не чем иным, как продолжением дворца, зелёной архитектурой, подражавшей каменной и дополнявшей её. Этот сад был созданием гениального Ленотра и послужил образцом для устройства резиденций всех владетельных лиц той эпохи.
«А на конюшнях у короля стоят до тыщ лошадей хороших, и арабских, и перских, и турецких, — записал в своих заметках Румянцев. — А в сараях двести карет золочёных. И тысяча двести слуг, и восемьдесят красивых юношей, все в бархате и шёлке, ходят за королём. Роскошь зело изрядная».
На обратном пути из Версаля посольство возвращалось через Сен-Клу, где остановилось в замке герцога Орлеанского и любовалось на фонтаны.
На следующий день посетили французскую Комедию, где труппа квартала Маре дала для них два представления.
Между тем за всеми этими удовольствиями не позабылось и дело. В скором времени Берлиз привёз посланнику проект коммерческого регламента, составленного Кольбером и состоявшего из пятнадцати статей. В этом регламенте, после обещаний «союза и соглашения, совершенного единомыслия, братской любви и согласия», могущих в будущем соединить обоих государей и их наследников, говорилось далее об обеспечении купцам обеих стран свободы въезжать и находиться в данном государстве, покупать и продавать, подчиняться общему праву, строить, нанимать, быть судимым консулами своей нации, а также исполнять религиозные обряды по своей вере. При этом Кольбер настаивал, чтобы французские купцы платили половинную, против англичан, пошлину.
— Нам не дано права заключать какие-либо договоры, а о сём надлежит вам послать к нашему государю вашего посланника, — ответил на это Потёмкин.
На следующий день к Потёмкину, по приглашению Кольбера, явилось много купцов; они стали спрашивать посланников: какой товар можно посылать в Москву и в какой порт. Говорили об Архангельске, что там лёд стоит целые полгода.
Потёмкин не согласился на провоз водки и табака и указал на белое и красное вино, различные материи и подобное. Относительно же вывоза из Москвы он указал на меха, кожу, сало и пеньку. Купцы ушли, обещав в следующем году прислать в Архангельск корабль.
XV
Два дня тому назад исчез Баптист. Куда он девался — никто этого не знал. Яглин расспрашивал всех в посольстве, но никто не мог ему ничего сообщить.
— Сбежал, должно быть, — сказал Прокофьич. — Чего ему около нас-то околачиваться? Вольный казак он, ну, не понравилось — и ушёл.
Это было очень неприятно Яглину. Он привык к солдату, который тоже, как казалось, привязался и к нему. К тому же Баптист своим видом постоянно напоминал Яглину об исчезнувшей прекрасной «гишпанке».
Роман стал ходить с Прокофьичем по парижским кабачкам, надеясь там встретить солдата. Но последнего там не находил. Тогда Яглин махнул на всё рукой и с рвением принялся за посольские дела, стараясь усиленной работой заглушить свою тоску.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.
В романе князя Сергея Владимировича Голицына отражена Петровская эпоха, когда был осуществлён ряд важнейших и крутых преобразований в России. Первая часть произведения посвящена судьбе князя, боярина, фаворита правительницы Софьи, крупного государственного деятеля, «великого Голицына», как называли его современники в России и за рубежом. Пётр I, придя к власти, сослал В. В. Голицына в Архангельский край, где он и умер. Во второй части романа рассказывается о детских, юношеских годах и молодости князя Михаила Алексеевича Голицына, внука В.
Интересен и трагичен для многих героев Евгения Карновича роман «Придворное кружево», изящное название которого скрывает борьбу за власть сильных людей петровского времени в недолгое правление Екатерины I и сменившего ее на троне Петра II.
Исторические романы Льва Жданова (1864 — 1951) — популярные до революции и ещё недавно неизвестные нам — снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображён узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом — более утончённые игры двора юного цесаревича Александра Павловича, — но едины по сути — не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и — страной.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».