За рубежом и на Москве - [54]

— Ты что хочешь сделать с ним? — спросил он, вернувшись в ту комнату, где оставались Баптист и связанный человек, и видя, что солдат делает какие-то приготовления.

— Да вот хочу посчитаться с этим старым приятелем, — ответил тот. — Если судьба так удачно привела меня к встрече с ним, то не надо упускать удобный случай.

— Оставь пока, — сказал Яглин. — Он от нас не убежит. Пойдём сначала осмотрим тот дом.

Они оба вышли на двор и направились к одиноко стоявшему в глубине последнего деревянному зданию. К их удивлению, дверь в это здание не была заперта; они вошли в какое-то тёмное помещение, стали шарить руками в темноте и вскоре напали на какую-то дверь. Но, несмотря на их усилия открыть её, она не подавалась.

Вдруг за дверью раздался чей-то тихий, полусдавленный крик. Оба пришельца насторожились.

— Кто там? — раздался затем из-за двери чей-то женский голос.

Горячая волна прилила к сердцу Яглина. Он узнал этот знакомый, столь дорогой для него голос.

— Элеонора!.. — крикнул он, надавливая плечом дверь, которая уже начала трещать. — Это я!..

За дверями раздался радостный крик.

— Я ведь нюхом чувствовал, что она должна быть здесь! — в радостном возбуждении произнёс Баптист и тоже налёг на дверь.

— Спасите меня! Спасите!.. — кричала за дверью Элеонора.

Дверь трещала.

Вдруг на дворе послышался крик нескольких голосов, замелькали огни.

— Ах, чёрт возьми! Попались! — в отчаянии вскрикнул Баптист и схватил за руку Яглина. — Бежим!..

— Ни за что! — воскликнул Роман, обнажая оружие.

— Да вы с ума, что ли, на самом деле сошли? — рассердился солдат. — Не удалось сегодня, так пойдём завтра к властям и заявим им…

— Бегите!.. Бегите!.. — крикнула им Элеонора. — Они вас убьют!..

— Я не могу расстаться с вами! — возразил Яглин.

— Ради вашей любви ко мне — бегите!..

Баптист схватил Яглина за руку и увлёк его на двор. Это было сделано как раз вовремя, так как к ним уже бежали несколько человек с факелами и с оружием в руках.

— Вот они! — закричал кто-то, размахивая шпагой и бросаясь им наперерез.

Яглин узнал голос: это был Гастон де Вигонь. Последний бросился на молодого русского и чуть было не нанёс ему удар шпагой, но его удачно отпарировал Баптист.

— Бежим скорее! — крикнул последний.

Оба молодых человека устремились к ограде, которую перескочили без затруднений.

— А теперь направо! — вполголоса сказал Баптист. — Я тут знаю такие переулки, что никто нас не найдёт…

И оба они исчезли в ночной тьме.

Преследующие остановились перед оградой и, видимо, не решались гнаться за ними дальше, боясь, по всей вероятности, произвести переполох на улице.

XII

Через полчаса бегства Яглин и Баптист остановились. Они оба страшно устали и еле держались на ногах.

— Давайте присядем, — предложил солдат, указывая на ступени крыльца, — и будем держать военный совет.

Они оба сели.

Злость и бешенство душили Яглина за неудачу, которая постигла их. Баптист как будто угадал, что делается в душе молодого русского. Он положил свою руку на его и произнёс:

— Отчаиваться нечего. Право, было бы хуже, если бы мы вздумали драться с этими разбойниками. Вышло бы только то, что они нас прикололи бы, а ваша красотка по-прежнему осталась бы в их власти.

— Но что же теперь делать? — в отчаянии воскликнул Яглин. — Я готов сейчас же опять вернуться туда и или умереть, или освободить её…

— И выйдет только первое. А что из того пользы? Нет, больше ничего не остаётся, как завтра же рано утром идти к властям и заявить им обо всём. Они тогда произведут обыск и освободят вашу Элеонору. Другого исхода нет.

— Но каким образом она попала в руки этих негодяев? — задал вопрос Яглин.

— Кто это знает? Вот освободим её, тогда вы всё узнаете. Однако нам пора идти. По правде сказать, я ни в одном сражении так не боялся за свою жизнь, как сегодня.

Они пошли домой.

Несмотря на то что Яглин был крайне измучен всем происшедшим этой ночью, он заснул только под утро.

На другое утро Романа Андреевича разбудили. Он открыл глаза: пред ним стоял Прокофьич.

— Вставай, Романушка, скорее: посланник тебя зачем-то зовёт, — сказал он.

Яглин тотчас же вскочил, и сразу же происшедшее вчера пришло ему на память. Он взглянул в угол комнаты, где спал Баптист: последний ещё не проснулся. Роман некоторое время колебался, что ему делать. Идти к посланнику — значило терять время, а тогда негодяи могли упрятать Элеонору в другое место. Но и не идти на зов посланника нельзя. Он решил идти наверх, но отделаться как можно скорее.

Потёмкин продержал его очень долго, так как работы всем в посольстве было немало, ввиду того, что через день-два предстояли деловые переговоры с французскими министрами относительно миссии посольства.

Когда часть дела была приведена в порядок, Яглин сошёл к себе. Баптист ещё спал. Роман насилу разбудил его, и когда тот пришёл в себя, то всё ещё не мог сразу понять, чего от него хочет молодой русский. Когда же он всё сообразил и вспомнил, то заторопился, и вскоре оба они вышли за ворота.

— Надобно идти к начальнику городской стражи и рассказать ему всё, — решил солдат.

К начальнику городской стражи их не скоро допустили. Когда же они увидали его и Яглин рассказал ему, что какие-то негодяи похитили и насильно держат в заточении молодую девушку, то он с сомнением покачал головой. Вернее говоря, в рассказе Яглина он не видал ничего удивительного, так как хроника тогдашнего времени изобиловала подобными происшествиями. Но ему не хотелось сознаваться в этом перед чужеземцем.