За пределами любви - [30]

– Ну да, конечно, интерес порой связан с помыслами. – Тут Анатоль пожал плечами. – Но порой ведь и не связан. Может же существовать чисто академический интерес.

– Милый мой соавтор, – поддержала его я, – меня не нужно убеждать. Ведь, в конце концов, кто погружает вас в свою собственную детскую историю, как не я? О чьей детской сексуальности вы, бедный мой летописец, стремитесь поведать дотошной публике?

– Ну да, – вяло согласился мсье Тосс, а потом добавил: – Но вы-то рассказываете только мне, а я должен переложить ваш рассказ на бумагу, сделать достоянием читателя. – Он покачал головой, как бы соглашаясь сам с собой, и повторил: – Трудно, очень трудно.

– Не волнуйтесь, дальше будет еще труднее, – подбодрила я соавтора.

Он хотел было ответить, но тут на столе появился новый стакан, от него даже на расстоянии приятно пахло дорогим алкоголем. Не мешкая, Анатоль плеснул алкоголь в себя, прислушиваясь к растекающейся в организме горячительной жидкости.

Я огляделась. Дождь за окном не преставал сыпать – откуда там наверху столько берется? А вместе с дождем на землю скатывалась все та же мерзкая, печальная серость.

Потом я осмотрела зал и обнаружила моего Карлоса в спортивном костюме, он, видимо, только что оставил в покое многочисленные тренажеры, на которых оттачивал свои и не без того отточенные прелести. Ну и, конечно, сразу подсел к парочке белокурых ровесниц и даже стал развлекать их чем-то словесным, отчего юные создания доверчиво захихикали.

«Интересно, что он им навешивает? – подумала я. – Какие такие истории? А что, если про детскую сексуальность? Вот было бы забавно… Хотя, к сожалению, маловероятно. Карлос и вдохновенное слово – две вещи несовместные. Вот Карлос и вдохновение безмолвное – это да! Это всем понятно. Потому две белокурые подружки и подбадривают смехом, окрыляют, так сказать, смуглого юношу надеждой. Совершенно пустой и ненужной, кстати».

Анатоль же откинулся назад, на спинку податливого кресла, вслед за мной обвел блуждающим взглядом полупустое кафе.

– А ваш юноша забавный мальчуган, – озвучил мои мысли Анатоль. – Как его имя?.. ах да, вспомнил – Карлсон. – Я не стала поправлять – швед так швед.

– Вот взять хотя бы вашего Карлсона… – начал было Анатоль, но тут я заартачилась.

– Не надо его брать, – предложила я, но не слишком настойчиво. – Что он плохого вам сделал?

– Почему не надо? Давайте возьмем. Почему бы нам не развлечься? У меня, знаете ли, после утомительного заточения есть потребность почудить немного, – сознался мастер художественного слова. – Карлсон! – вдруг громко позвал он. И тут же снова: – Карлсон!

Как ни странно, Карлос откликнулся на мужской зов. Видимо, натренированная привычка откликаться на призыв дала о себе знать, на любой призыв, даже когда к тебе обращаются, коверкая твое имя. Я решила не вмешиваться, словосочетание «подвыпившие писатели чудят» вносило ободряющую надежду в серый, тоскливо моросящий день.

– Иди к нам, старик Карлсон, – пристал к Карлосу разнузданный литератор.

Моему несчастному мальчику ничего не оставалось, как подняться как бы нехотя, а на самом деле, картинно двинув выступающими из-под обтягивающей майки мышцами (я-то все его врожденные приемчики хорошо знаю) – так что девочки за столиком несдержанно уставились на него, пытаясь проникнуть взглядами туда, под майку, – и неторопливо, даже с достоинством направиться к нам.

– Садись, старик, – предложил гостеприимный Анатоль. – Хочешь скотча хорошего? – Он уже поднял руку, подзывая официанта, но мой барельефный любовник остановил нетрезвое движение нетрезвого человека.

– Нет, спасибо, для меня рано.

Конечно, я порадовалась за него, мое сердце даже наполнилось гордостью. Он не только красив, мой бесподобный Карлос, он еще и наделен благородством, очевидно, врожденным, иначе откуда ему еще взяться? «Интересно, – снова подумала я, – что он все же рассказывал тем двум девицам? Вдруг я его недооцениваю, вдруг я в нем чего-нибудь не разглядела?»

– Почему? – полюбопытствовал приставучий мсье Тосс.

– Я в первой половине дня тренируюсь, – ответил Карлос и для наглядности сократил какой-то там бицепс-трицепс на своем полуоголенном плече.

«Нет, – возразила я сама себе, наблюдая, как у Анатоля от накатившей радости глаза поменяли цвет: был серый и тут же возник голубой. – Ничего-то я не упустила. Все, как было задумано природой, так и есть».

– Тренируешься – это хорошо, – одобрил лучезарный провокатор. – На каких, расскажи мне, снарядах? А то мне тоже надо бы форму восстановить, знаешь, совсем потерял ее из-за сидячей работы.

– Хотите, – простодушно предложил мой наемный возлюбленный, – завтра вместе пойдем на фитнес? Я вам покажу несколько легких упражнений для начала. – И не было в его словах ни надменности, ни превосходства, лишь доброе, человеческое желание помочь.

Но коварный Анатоль не спешил броситься в объятия коллективной физподготовки. Он подался вперед, нависнув над столом, в голосе у него появились доверительные нотки.

– Это ты сам все накачал, всю эту свою мускулатуру? – спросил он простодушно. – Никто не помогал?

Мой горделивый мальчик наконец почувствовал подвох.