За полвека - [9]

Не нуждается в роздыхе взлёт раскинутых рук,

Черным штопором в воздухе — и каблук об каблук!

Ах, как пляшете, соколы, в ночь Святого Поста!

Аж с кивота высокого уронили Христа,

В пятерни звонко хлопая, взвив ладонь от плеча, -

И хватает за жопы их грозный царь, гогоча.

Как струна перевитая прозвенела не в лад!

Как дрожит Грановитая языками лампад!

Ах, как пляшут опричники! Кто б сумел ещё так?

Царь Иван, дёрнув плечиком, лупит посохом в такт,

Пляшут плахи над плахами, как на речке паром!

По-татарски ли на коле, или так, топором?

Не смолой плахи плакали, — полютей завели!

Там — сестру ухайдакали, тут — детей замели…

Разбегайся, оплошные! Пущей радости для,

Кирпичами по площади пляшут башни Кремля!

Вся Москва скачет белкою — всё отбилось от рук!

Пляшет печь под Емелькою, и под Стенькою — струг…

По рассвету расстелена муть зубцов и крылец,

Не в телеге расстрелян ли со свечою стрелец?

В пляс, верёвки весёлые, чтоб рубахи белей…

На перчатки лосёвые — табачок ассамблей!

Ах, как пляшут опричники, позакинув чины,

Свечи в люстрах коричневы, казакины черны…

Хоть коленом под зад отца, хоть поленом купца,

Лишь бы в красное вляпаться, И — валяй до конца!

Вот и пляшут опричники — за полтысячи лет!

И дрожа белым плечиком, с ними пляшет скелет!

Тот скелет — на верёвочках: балаган-то знаком,

Кто ж неведомый дёргает

нитки под потолком?

Ах, как пляшут победные, ах как пляшет страна,

Под чью дудку — неведомо, но — во все времена!

Ах, как пляшут несчастные, кто оплатит их счёт?

Те же:

белые, красные… И — какие ещё?

Не купцы, не художники, так — герои толпы,

То пьяны, как безбожники, то трезвы… как попы,

Матерщинники, прасолы…

Солидарности для

На орбите приплясывать начинает земля.

Ну и пляшет проклятая — иль Сатурн на круги,

Перепутав все даты, встал с неверной ноги?

Ну и пляшет проклятая — лопни все фонари! -

С перепутанной датою пляшут календари,

И архангел, печальное в тучу спрятав лицо,

Век скрутил в безначальное временное кольцо…

1997 г.

51–54.

ПЛЯСКИ ИСТОРИИ

Петербургская сюита для актёров и фигляров с оркестром.

1.

В С Т У П Л Е Н И Е

Века рождаются великими,

Стареют по особому.

Век начинается религией,

Кончается — фасонами,

Век начинается фронтонами,

Кончается камеями,

Век начинается титанами,

Кончается — пигмеями.

Три стихотворения — начала трёх веков.

Первое — Менуэт-Камаринская. Второе — Мазурка-Полонез. Третье — Танго и всё что угодно: от блатных песенок до бодрых маршей. После каждой поэмы — антракт.

В антракте казнят оркестрантов, а зачастую и актёров.

В роли палачей — фигляры.

2.

МЕНУЭТ

Анхен, чарку водки!

Мингерр Петер,

Отвлекитесь,

предоставьте действовать судьбе!

Музыкальный ящик сотрясает менуэтом

Стёкла в двухэтажной

Монсовой избе

Всё перемешалось,

Дымное, синее.

С трезвых глаз не разобраться —

Плюй, не плюй —

То ли тут Голландия, то ли Россия?

Нет! -

слобода Кукуй!

Царь сидит на лавке, расставив колени,

Огурцом хрумтит:

Была — не была —

Утром marsch zum Teufel стрелецкие тени!

Пусть хоть надорвутся

коло-ко-ла:

Бердыши косые —

Не нужны,

Сменят вас России

Верные сыны!

До России далеко, а Русь уже ушла…

Дай водицы, Анхен,

Одолела икота…

Рот перекрестил —

Ни кивота, ни иконы.

И обвёл глазищами четыре угла…

Царь то пьёт, то пляшет,

То глядит в окно.

Липы там поскрипывают,

Ветер, дождь.

За окном — ничего. За окном — темно.

Русь во тьму уходит,

А Россию — подождёшь…

— -

До Кукуй слободы ветер с города

Дуй, подуй, ветви вздыбь, словно бороды!

Староверская Русь из ночи гляди,

Подпалим Петру ус, да и че-ля-ди…

Сам-то! Срам-то! Почитай, что тридцать лет,

А ведь пляшет обезьянский менувет!

Ишь, кургузые бояре с Кукуя,

Не по вкусу вам Кама-аринская!

Не хотим, чтоб православных сыновей

Усылали аж за тридевять морей,

Чтоб под немцами, под голландцами

Русь потоптана была срамными танцами,

Чтоб во храмах вместо Господа Христа —

Беломраморные черти без хвоста!

До чего же, Русь, на нехристей ты зла —

Аж холопа да с боярином свела!

Сводит месть соболью шубу с кистенём —

Ну-ка, вместе Аввакума помянём!

—- —

В Новодевичьем

Пахнет ладаном.

Все монашенки —

Под лампадами:

Где ни кинь — всюду клин!

Хочь зады крести!

Всё одно жить Руси при Антихристе!

Эх, стрельцы-молодцы, княжьи выкормцы,

Проворонили Петра ваших пик концы!

Палкой стукнул, басом цыкнул царь-отец —

И Хованскому, и Цыклеру конец!

Вон и плотнички пилы несут,

Пилы несут,

Канты поют:

"Твоя воля, Плотник!

Достало бы сил —

Глаголи сколотим

Для старой Руси!

И дождём, и потом

Зарёван апрель,

Работает споро

Царёва артель!"

— Чтоб не скиты по Руси голосили,

А паруса, паруса по России!

"Будет Русь болтаться

В пеньковой петле,

Россия — рождаться

На чёрной заре,

Разинутый ветер

Так дивно кричит…

Рожденье от смерти

Поди, отличи!"

— - -

Вражий

Ветер

Воет менуэтом,

Выстояла на молитве Софья до утра,

А под монастырской стеною

Где-то

Ухают тяжёлые удары топора…

Славно поработали!

Теперь налей!

Далеко от виселиц

До кораблей?

Боярская, татарская, посконная Москва!

Бороды холёные вымочит Нева!

Бой часов —

Звуки менуэта,

Медный звон:

"Была — не была…"

Царь сидит в токарне,

чистит пистолеты.

Пушек бы теперь — да меди нету…

Полночь бьёт:

"Была — не была —

Перельём на пушки колокола!"

Летний Сад,

Всплески менуэта,

Липы собрались на ассамблею до утра,

А из-за Невы

День и ночь — всё лето