За переливы - [45]

Шрифт
Интервал

— Вас засыпало, господин капитан-командор. Я не решался вас трогать. Сейчас, сейчас. — Адъютант торопливо принялся сгребать землю с ног Беринга.

— Оставь, мне так теплее, — произнес мягко командор. — Какое сегодня море?

— Шторм. Баллов десять.

— Пакетбот не разбирают еще на костры?

— Много деревьев выбрасывает шторм. Потом — ваш приказ…

— До весны осталось пять месяцев. Мы выберемся отсюда… Где Стеллер?

— Обыскивает остров в любую погоду! Натащил в землянку кореньев и камней. Не дай бог к ним прикоснуться — кричит и ругается.

— Хм… Впрочем, его стараниями мы еще живы.

— Вы устали, — адъютант, придерживая Беринга за плечи, дал ему напиться. — Отдохните. Господа офицеры здоровы… Команда бодрится… Берегите силы.

Вскоре адъютант свалился от цинготной болезни, и его перенесли в большую землянку, которую занимали болящие матросы. Беринг счел это предзнаменованием, никак не мог привыкнуть к новому адъютанту, нервничал и в конце концов отослал его.


— Погодите, Стеллер, не спешите… Мне за вами не угнаться. Я давно хотел спросить вас: камни этого острова… они… когда-нибудь пригодятся? — спросил Плениснер, как всегда растягивая гласные. Они, кутаясь от ветра, торопливо шли по вязкому берегу.

— Коллекция моя будет украшением любого музиума, — громко и сердито ответил Стеллер.

Плениснер, припадая на правую ногу (ушиб, скатываясь с обрыва), едва поспевал за сухощавым ученым.

— Но мы можем и не вернуться в столицу! — воскликнул Плениснер.

— Я здесь оставаться не намерен. И капитан-командор тоже. Да и команда живет здесь лишь до весны. И чего вы плететесь за мной? Я думаю, а вы мне мешаете.

Плениснер обидчиво поджал губы и приостановился. Ученый резко обернулся, приблизился к низкорослому капралу, извиняюще потрепал по плечу, улыбаясь глазами и краешками упрямых губ.

— Не сердитесь, Плениснер. Я переборщил.

Плениснер хмыкнул, но взгляд его потеплел.

— Давайте возвращаться, — предложил он. — Как быстро темнеет.

— Да, да, — согласился Стеллер и взял под руку капрала. — Вы не сердитесь, — дружелюбно повторил он. — Тоскливо порой. А что мы выберемся с острова, я в этом уверен. Весной заложим пакетбот. Русские матросы — большие мастера.


— Есть здесь кто-нибудь? — тихо позвал командор. Он с трудом поднял правую руку и стер с лица пыль. Песок хрустел на зубах. Как темно в землянке… Боже, где солнце! Он напрягся из последних сил, желая сдвинуть с места непослушное тело, и тягостно застонал.

— Море… наступает…

В землянку заполз радостный Стеллер.

— Командор, горячего мясца. Сегодня удача!.. Вы спите? Командор! Командор!

Он поднес лучину к лицу Беринга. Губы командора посинели, и глаза, остекленев, смотрели в потолок.

— Очнитесь! — закричал Стеллер и схватил Беринга за плечи. Голос его задрожал. — Что же, господи, такое?

Шурша, наполз на Берингово лицо серый песок, как бы принимая еще одно бренное тело на вечное хранение.


Тело Беринга, привязанное к корабельной просмоленной доске, опустили в могилу, вырытую на возвышенности, откуда далеко видно море.

Бросили по горсти земли. Дали залп из ружей. Испуганные песцы шарахнулись от лагеря, впервые почувствовав страх перед человеком, признав его владетелем острова.

Что-то говорил Ваксель. Плакал Хитрово, поддерживаемый двумя матросами. Сжав губы, понуро стоял Стеллер. Курчавый Плениснер кривился и силился не зарыдать. Крестились матросы. Ветер рвал тучи. Когда расходились, Ваксель громко, подбадривающе сказал:

— Сегодня многое успеть надо…

12

— Нет, батенька, что ни говорите, а женщины в обмане своем преискуснейший народ. — Эти слова, сказанные штурманом Авраамом Дементьевым в раннее утро, означали конец разговора, видимо, весьма резкого, так как его приятель Осьминин осуждающе засопел.

С минуту они прислушивались к хлюпанью волн о борт пакетбота «Св. Павел», к скрипу такелажа.

Осьминин хотел что-то возразить, он недовольно поглядывал на Дементьева, но истошный, вдруг сорвавшийся крик рулевого: «Земля, раздери мои глаза!» — прервал обиды Осьминина.

— Это должна быть Америка… Наконец-то! — Фигура Дементьева встрепенулась, лицо преобразилось — в нем вспыхнула радость. В эту минуту он был похож на птицу, готовую сорваться с пакетбота и устремиться к показавшейся земле.

А земля вставала из-за горизонта черной размытой полосой и в предутренней белесой сумрачности казалась привидением.

Раздалась команда: «Лечь в дрейф».

Светало.

Два часа пополуночи 1741 года июля 16 дня — отметили вахтенные в судовом журнале.

Команду охватило небывалое торжество. На палубу вышли все — и матросы, и офицеры: «Америка… Америка…» В отдалении от команды, сгорбившись, стоял де ля Кройер. Губы его трогала едва заметная усмешка. Он с высокомерием посматривал на русских моряков, но сквозь это высокомерие проскользнул испуг, и картограф вздрогнул, кашлянул в кулак и бочком, стараясь особо не обращать на себя внимания, пробрался в свою каюту. В кресле он почувствовал себя в безопасности, вытянул короткие ноги и что-то долго бормотал, ожесточенно потирая при этом подрагивающие руки и похрустывая пальцами, будто хотел утвердить себя во мнении: «Что ж, господа, моя миссия в экспедиции закончена, и я умываю руки». После сорок шестого градуса северной широты он старался все менее попадаться на глаза команде, о карте молчал и все приказания Чирикова выполнял безропотно, иногда с услужливостью провинившегося.


Еще от автора Евгений Валерианович Гропянов
В Камчатку

Евгений Валериянович Гропянов родился в 1942 году на Рязанщине. С 1951 года живет на Камчатке. Работал на судоремонтном заводе, в 1966 году закончил Камчатский педагогический институт. С 1968 года — редактор, а затем заведующий Камчатским отделением Дальневосточного книжного издательства.Публиковаться начал с 1963 года в газетах «Камчатская правда», «Камчатский комсомолец». В 1973 году вышла первая книга «Атаман», повесть и рассказы о русских первопроходцах. С тех пор историческая тема стала основной в его творчестве: «За переливы» (1978) и настоящее издание.Евгений Гропянов участник VI Всесоюзного семинара молодых литераторов в Москве, член Союза писателей СССР.


Рекомендуем почитать
Воспитание под Верденом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Эоловы арфы

Главные герои романа — К. Маркс и Ф. Энгельс — появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 года. И далее мы видим Маркса и Энгельса на всем протяжении их жизни — за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с врагами, в заботах о своем текущем дне и в размышлениях о будущем человечества, и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров — людьми мысли, принципа, чести.


Счастье

Роман корейского писателя Ким Чжэгю «Счастье» — о трудовых буднях медиков КНДР в период после войны 1950–1953 гг. Главный герой — молодой врач — разрабатывает новые хирургические методы лечения инвалидов войны. Преданность делу и талант хирурга помогают ему вернуть к трудовой жизни больных людей, и среди них свою возлюбленную — медсестру, получившую на фронте тяжелое ранение.


Сполох и майдан

Салиас-де-Турнемир (граф Евгений Андреевич, родился в 1842 году) — романист, сын известной писательницы, писавшей под псевдонимом Евгения Тур. В 1862 году уехал за границу, где написал ряд рассказов и повестей; посетив Испанию, описал свое путешествие по ней. Вернувшись в Россию, он выступал в качестве защитника по уголовным делам в тульском окружном суде, потом состоял при тамбовском губернаторе чиновником по особым поручениям, помощником секретаря статистического комитета и редактором «Тамбовских Губернских Ведомостей».


Названец

В книгу вошли незаслуженно забытые исторические произведения известного писателя XIX века Е. А. Салиаса. Это роман «Самозванец», рассказ «Пандурочка» и повесть «Француз».


Спартак. Бунт непокорных

Он был рабом. Гладиатором.Одним из тех, чьи тела рвут когти, кромсают зубы, пронзают рога обезумевших зверей.Одним из тех, чьи жизни зависят от прихоти разгоряченной кровью толпы.Как зверь, загнанный в угол, он рванулся к свободе. Несмотря ни на что.Он принес в жертву все: любовь, сострадание, друзей, саму жизнь.И тысячи пошли за ним. И среди них были не только воины. Среди них были прекрасные женщины.Разделившие его судьбу. Его дикую страсть, его безумный порыв.