За океан. Путевые записки - [92]

XXIV. Нашвиль

По возвращении в гостиницу, я с грустью узнал то, чего и следовало ожидать, судя по часам: поезд ушел, и мне приходилось оставаться до завтра. Однако, за обедом, рассматривая расписания поездов, я убедился, что могу еще поспеть на поезд в Нашвиль, потому что здешний поезд, по боковой ветке, рассчитан так, чтобы подвозить пассажиров, едущих и на север, и на юг, и если пассажиры в Люисвиль уже в пути, то пассажиры в Нашвиль еще томятся на станции Глазго. У меня тотчас родилась мысль поспеть туда на лошадях, но агент гостиницы заявил, что это невозможно, по причине дурной дороги, не ремонтируемой со времени проведения железного пути, а главное, еще и потому, что его единственный легкий экипаж куда-то послан и вернется не раньше, как через час. Тем не менее нежелание терять липшие сутки заставило меня придумать другой способ; невдалеке от гостиницы, я увидал огромную двуконную подводу, в которую накладывали сено со скошенного луга. Я начал уговаривать подводчика свалить сено и везти меня с вещами на станцию. В подводу были запряжены два сильных лошака, не достаточно еще утомленных. Подводчик возражал, что ехать в его тяжелом экипаже бесполезно — не успеем попасть к поезду.

— Вот если бы хозяин гостиницы дал вам свою одноколку, то я запряг бы в нее одного из лошаков, и вы бы успели.

— Да беда в том, что одноколка куда-то послана и не скоро вернется.

Во время нашей беседы на дороге показалась одноколка со взмыленною и уставшею лошадью. Я побежал обратно в гостиницу уговаривать дать мне экипаж, в который можно заложить лошака. Через несколько мгновений всё было улажено. Пока перепрягали экипаж, я быстро уложил свои вещи и расплатился в гостинице. Садясь в одноколку, к величайшему удивлению я увидал, что возницею будет мой верный проводник, совершивший со мною все походы в пещеру. Этому обстоятельству я мог только радоваться, потому что неоднократно уже убеждался в его честности, находчивости и смелости.

Не скрою, что мне грустно было покидать здешнее место. Мамонтова пещера — такое чудо природы, из-за которого одного стоит переплыть океан! Конечно, странные подчас названия, данные отдельным местам в пещере, и комические привычки проводников вызывают иногда улыбку, но чудо остается чудом, и после посещения пещеры выносишь сознание, что побывал во внутренности земли, и начинаешь как-то более ценить пребывание на её поверхности.

Одноколка оказалась практичным, удобным и легким экипажем, но зато дорога, по которой пришлось ехать, — отчаянною. Несколько речек приходилось переезжать в брод и иногда с великою опасностью. Весь путь пролегает по дикому, девственному лесу. При объездах рытвин и ям, деревья били нас ветвями по лицу и по рукам. Злополучный лошак выбивался из сил, но, ежеминутно понукаемый, бежал крупною рысью. Необходимо было спешить к поезду. Несколько встречных прохожих — негров с ужасом уступали нам дорогу, видя, с какою бесшабашною смелостью мы преодолеваем все препятствия. На косогорах я решительно опасался, что спицы тонких, легких колес вывернутся из ступиц. В одном месте колеса, гремя по ужасным уступам каменного спуска, готовы были рассыпаться, но всё обошлось благополучно; я только дивился крепости американской повозки. Колеса огромные, но крайне жидкие. Тонкость спиц, вероятно, вознаграждается огромным их числом.

На станцию Глазго мы прибыли за три минуты до отхода поезда. Возница, видимо, торжествовал. Молодой нашвилец выпучил глаза, увидав меня, подъезжающего к платформе; он полагал, что настойчивое желание побывать в «Главном городе» заставит меня потерять лишний день. Я от души благодарил верного проводника; удивительно, что человек, проводящий чуть не большую часть жизни в мрачных переходах Мамонтовой пещеры, оказался столь ловким кучером, особенно имея в виду известные трудности в обращении с упрямым, да еще чужим лошаком. Впрочем, способный человек, куда его ни приставь, везде будет на месте.

В вагонах было очень оживленно, разговоры и споры не прерывались. Говорят, это признак приближения к югу. Насколько жители северных штатов молчаливый хладнокровны, настолько жители южных, наоборот, разговорчивы и горячи. Люди, видевшие меня в первый раз, принимали самое теплое участие в предстоявшем мне путешествии и, помимо Нашвиля, советовали непременно посетить еще более южные места и особенно Новый Орлеан. Однако, они подтвердили факт, о котором я слышал еще в Вашингтоне, что в Новом Орлеане и его болотистых окрестностях летом постоянно свирепствует желтая лихорадка, с особою яростью накидывающаяся на приезжих, а так как я ехал в Америку не для того, чтобы болеть и бездействовать в каком-либо даже наиболее удобном «американском» лазарете, то и не решился рисковать ехать на хваленый юг. Впрочем, и тут можно уже любоваться плантациями табака и хлопка.

Было уже совершенно темно, когда показался огромный железнодорожный мост через р. Кумберлэнд (приток Охайо); через несколько минут поезд остановился под обширным навесом Нашвильского воксала, а через полчаса я уже ужинал в роскошной гостинице «Максуель» (Maxwell House).