За океан. Путевые записки - [91]

Тем временем мы подошли к небольшому, но высокому гроту, по одной из стен которого льется настоящий каскад. При бенгальском огне вид грота и водопада бесподобен. Стекающая вниз вода питает, вероятно, реку Эхо, протекающую гораздо глубже. Отсюда главный ход делится на две галереи, и мы пошли по левой. Ходьба сделалась очень затруднительною. В прежде проходимых галереях было всё же нечто похожее на тропинку, и если камни не были устранены, то хоть отшлифованы ногами частых посетителей. Здесь же всё было в совершенно нетронутом состоянии: посетители — заходят сюда крайне редко, и никто не думает об их удобствах. Весь пол галереи завален обломками острореберных камней; почти при каждом шаге камни подаются или шатаются, что чрезвычайно затрудняет движение. Ежеминутно рискуешь упасть и разбиться; наши единственные две лампы доставляли очень мало света, и приходилось иногда долго освещать впереди лежащий камень, чтобы сообразить, как лучше на него ступить.

Наконец мы вышли на простор, т. е. здесь при тусклом свете ламп пропали и стены, и потолок; лишь под ногами — груды камней, наваленных друг на друга в хаотическом беспорядке. Мы были в большом городе. Проводник предложил мне подождать, а сам начал медленно взбираться по камням, как бы на гору. Я ждал довольно долго; огонек лампы проводника едва виднелся вдали; вдруг загорелся яркий бенгальский огонь, и моим взорам представилась картина, которой, конечно, я никогда не забуду. Я стоял в огромном, но чрезвычайно диком и мрачном гроте, размеры которого по истине грандиозны. По точным измерениям, площадь грота более 2-х акров, т. е. почти целая десятина, а высота по середине доходит до 30 саженей (200 футов). Весь пол завален грудами обломков, очевидно, упавших со свода, где видны еще и теперь зияющие черные впадины. По приглашению проводника я начал карабкаться наверх. Отсюда, с середины грота, несмотря на бенгальский огонь, нельзя видеть краев, и лишь черный, мрачный свод виснет над головою, готовый, кажется, ежеминутно рухнуть и раздавить непрошенного гостя этого подземного ада. Гробовое безмолвие и отсутствие веселых спутников еще более усугубляли тяжелое, гнетущее впечатление. Я посидел на камнях с полчаса, созерцая величие этого наибольшего здесь грота и расспрашивая проводника о том, куда мы пойдем дальше. Главный ход продолжается еще на несколько верст, но уже не представляет ничего любопытного. На конце он разветвляется на бесчисленное множество узких и извилистых галерей, приводящих к безвыходным глухим пещерам: это как бы ствол, усаженный ветвями. Теперь проводник рекомендовал мне посетить другую галерею, начинающуюся в упомянутом выше гроте каскадов. Эта галерея ведет в так называемый волшебный грот (Fairy Grotto), но проводник предупреждал, что путь туда весьма затруднителен и низок. Так как и раньше я постоянно слышать о затруднениях, которые, однако, мне удавалось преодолевать, то не предполагал и теперь ничего ужасного и велел вести себя в «волшебный грот». Однако, когда мы вернулись к каскадам и вступили в новую для меня галерею, то я почти уже раскаивался в своей попытке. Дело в том, что галерея делалась всё ниже я ниже. Сперва пришлось идти нагнувшись, потом наклонившись, а затем и вовсе уже нельзя идти: ход имеет только пол-аршина высоты! Это хуже всякого «бедствия толстяка». Чтобы следовать дальше, пришлось просто-напросто распластаться на животе и медленно ползти. Немудрено, что «волшебный грот» редко посещается.

«Долго ли будет продолжаться такое пресмыкание?» спросил я проводника. — «Нет, сейчас кончится».

Но чем дальше, тем хуже. Надо пользоваться услугами всех четырех конечностей. Отставишь лампу вперед, сколько позволяет вытянутая рука, затем ползешь, поминутно задевая спиною за свод пещеры. Когда лампа окажется у пояса, снова переставишь ее вперед и т. д.

«Да когда же это кончится?» спрашиваю опять. — «А вот еще чуточку».

Но всё имеет конец; имел его и непозволительно низкий проход. В сущности, он и не длинен, всего 7 саженей (50 футов), но крайнее неудобство непривычных телодвижений делают его томительным. Тем приятнее было разогнуть спину и стать на ноги. Через несколько шагов мы были уже и в «волшебном гроте». Он не велик, но роскошно изукрашен самыми причудливыми и разнообразными сталактитами и сталагмитами. Особенно поразительно разнообразие красок. Очевидно, стекающая вода отлагает весьма различные растворенные в ней вещества.

Посидев в гроте, мы пустились обратно, причём вторично пришлось ползти между полом и потолком. В одном месте, — где я приостановился для отдыха, мае удалось перевернуться на спину и написать карандашом на потолке свое имя; пусть какой-нибудь американец увидит, что здесь если и не ступила русская нога, то хоть проползло русское туловище.

Когда мы вышли к каскадам, то все препятствия кончились. Оставалось пройти длинный Бродвей до калитки, но тут — дорога торная. С грустью я проходил знакомые уже места: наверное, не увижу больше никогда в жизни ни Звездной залы, ни подземного санитариума, ни Ротонды! Прощай, Мамонтова пещера, прощай!