За обиду сего времени - [23]

А я подумал, что мы пропустили одну важную деталь. В Новой Тавриде находились ещё четыре деревни йопе – поменьше, чем Акатль-поль-ко, но с суммарным населением в несколько сот человек. Задачей моего ведомства будет позаботиться и о них – ведь и в новой части нашего анклава нужны и школы, и клиники… С учителями проблемы не будет – в Акатль-поль-ко есть немало молодых людей, закончивших нашу школу, и организованы учительские курсы. Кроме того, найдутся желающие и в Россе отправиться работать в Новую Тавриду – в том числе и из-за прекрасного климата и замечательных пляжей. Ведь в девяносто девятом году в новосозданную местную школу приехало сорок учителей, причём желающих было в четыре раза больше. То же и с местными клиниками – тем более, что год в клинике в индейской деревне является ныне обязательным для молодых врачей.

– А мы с Лизой это уже обсуждали, – кивнула Лена после моих слов. – Как только будут построены здания, придёт первая партия – и учителей, и врачей.

– Придётся нам покататься по местным деревням, познакомиться с местным народом и рассказать им об их новом статусе. Надеюсь, они будут не против.

– Не будут, – уверенно сказала Ксения. – От испанцев они видели мало хорошего. Я поеду с вами – можно будет взять и папу, ведь он пользуется большим авторитетом у йопе. И ещё – желательно сразу же предложить их молодёжи, из тех, кто окажется поспособнее и выучит язык, возможность дальнейшего обучения в Калифорнии.

– Так и поступим, – сказал я.

Вася же, послушав нас, добавил:

– Ребята, нужно будет в любом случае разработать охрану границ – я этим займусь. И неплохо было бы включить в состав пограничной службы по нескольку йопе из разных деревень. Тем более, они и местность знают, и с населением договорятся. А русский язык они и в армии выучат.

– Но только добровольно, – сказал я. – По крайней мере, поначалу.

– Именно так, – кивнул Вася. – Всё равно много мы не переварим – но процентов пять-десять в начальной стадии будет то, что надо.

7. У моря, у синего моря…

Хорошо в бухте св. Марка – песок белый, солнце светит, море тёплое, волн практически нету, девочки красивые голышом… Впрочем, последнее, за исключением любимой жены, не для меня. Зато с ней мы то в воде, то на пляже, то со стаканчиком местного сока, перемешанного с молоком и сахаром, то со свежим кокосом, у которого срублена верхушка…

Но первые дни в Новом Севастополе – именно так было решено назвать наш посёлок напротив Акатль-Поль-Ко – были скорее суматошными. Нет, утро мы проводили на пляже, пока солнце не начинало припекать. Но потом я отчаливал до вечера. Иногда я даже успевал искупаться до заката; один раз полез в воду, когда солнце уже начало краснеть, но Сиуатон придержала меня – мол, в это время в бухту приходят акулы, если не видно дельфинов – их рыбы с острыми плавниками почему-то боятся. И правда, вскоре над водой появились те самые треугольные плавники, и я понял, что наша подруга была права.

А дела были самые разные. В первый же день состоялась церемония приёма всех желающих жителей Акатль-Поль-Ко в русско-американское подданство. Точнее, всех жителей деревни – причём для них это было праздником. Женщины в ярких блузах-уипилли и юбках-куэйтль, мужчины в белых плащах-тилматли, повторяли за Чималли текст присяги на науатле. А затем были пир и танцы до упаду…

А на следующий день я, Ксения, Чималли и Вася поехали в Бехуко, первую из наших новых деревень. По дороге, Ксения рассказала про йопе и про то, что здесь было до и после пришествия испанцев. Йопе были хорошими воинами и единственным племенем, которое ацтекам так и не удалось покорить. Впрочем, Ксения добавила, что это могло быть и потому, что не очень-то они были ацтекам нужны – здесь было слишком жарко для горных народов, ни серебра, ни золота, ни нефрита здесь не добывалось, земля была менее плодородна, чем в центральной Мексике, а рыба среди ацтеков не пользовалась спросом, да и довези её до Теночтитлана, эту рыбу… Но, как бы то ни было, священный город племени, Теуакалько, завоёван не был и прекратил своё существование лишь после прихода испанцев, когда прибывшие конкистадоры осквернили храмы и священные пещеры и запретили индейцам жить в городе. Камень из Теуакалько частично был использован при строительстве Санта-Лусии и даже пиратской базы в бухте святого Марка.

– Лёша, ты не представляешь, что для нас, йопе, означает Теуакалько! И что теперь мы сможем открыто его посещать – при испанцах, он был под запретом для нас, и испанцы время от времени отлавливали тех, кто отваживался туда пробираться. А потом они попадали в руки инквизиции – ведь считалось, что те, кто посещает город – скрытые язычники.

– Их казнили?

– При прежних инквизиторах было и такое. А в последнее время этих несчастных использовали на тяжёлых работах. В том числе и на сносе строений в городе и переправке камня в Санта-Лусию. Многие погибали под грудой камня либо от жары – во время работы им не давали даже воды.

– Это произошло и с моим дядей, – тихо сказал Чималли. – Нам потом рассказали, что после окончания рабочего дня, на закате, он просто лёг на землю. Надсмотрщики-метисы начали бить его ногами, но он не вставал. Оказалось, он уже был мёртв. Его тела нам не выдали – всех умерших они сваливали в яму и заставляли других заключённых закапывать её. Прекратил это падре Лопе, нынешний инквизитор; он запретил дальнейшую добычу камня в Теуакалько, а также приказал всех пленников инквизиции снабжать водой и кормить во время работы. Кроме того, он отпустил практически всех уже приговорённых, сказав, что наказание несоразмерно с их преступлением. Но даже тем, кто считался свободным, приходилось работать не покладая рук.