За нашу и вашу свободу - [90]

Ему удалось вовлечь в свое предприятие видных версальских деятелей. Адмирал Сессе (правда, о нем говорили, что он окончательно впал в маразм), Бартелеми Сент-Илер, Ле-Мер де Бофон, Тронсен-Дюмерсан да и сам Пикар сделали крупные взносы в кассу Вейссе, которая помещалась у него в кармане. Таким путем ему удалось собрать тридцать две тысячи франков на «организационные расходы», как он говорил. Всем пайщикам Вейссе обещал после завершения «Операции — Домбровский» выдать солидные дивиденды. Откуда он взял бы их? Из той суммы, которая была ассигнована Тьером на подкуп генерала Домбровского. Сумма немалая: полтора миллиона франков. Вейссе считал, что Домбровский удовольствуется и полумиллионом.

Вейссе был переброшен в Париж. Здесь он подкатился к одному из адъютантов Домбровского, эльзасцу Гюцингеру. В перерыве между боями Домбровский принял Вейссе. Услышав его предложение, Домбровский потянулся рукой к кобуре. Но рука его остановилась на полдороге. Ему пришла в голову одна идея.

— Хорошо, я подумаю, — сказал он Вейссе.

Шпион-коммерсант удалился, довольно потирая руки.

Домбровский немедленно потребовал созвать Комитет общественного спасения, недавно организованный. Он просил также прибыть туда Росселя и Врублевского.

— Мой план таков, — заявил Домбровский, когда все собрались. — Я притворюсь, что согласен на предложение Тьера. Для придания правдоподобности я немного поторгуюсь…

— Где происходят ваши свидания с этим мерзавцем? — придирчиво спросил Феликс Пиа, которого Домбровский недолюбливал, считая его крикуном и пустомелей.

— Улица Мишодьер, 8, недалеко от Пассажа Шуазель. Кстати, именно там, как я попутно выяснил, происходит вербовка версальских изменников. Я узнал их имена. Вот они.

С этими словами Домбровский положил на стол исписанный лист бумаги.

— Можно продолжать? — спросил он, обводя глазами присутствующих.

Получив согласие, он продолжал:

— Я скажу этому типу Вейссе, что я согласен открыть версальцам одни из ворот Парижа. Неподалеку от ворот я устрою засаду. Когда версальцы войдут, я думаю, в количестве двух или даже трех корпусов, мы внезапным нападением уничтожим их. Это и есть мой план, своеобразный троянский конь, вывернутый наизнанку.

— Сколько людей вам нужно? — спросил Делеклюз.

— Не менее двадцати тысяч пехотинцев и не менее пятисот артиллеристов с соответствующим количеством орудий.

— Блестящий план! — вскричал Россель.

К мнению военного делегата присоединились и остальные члены Комитета общественного спасения — Эд, Арно, Гамбон, Бильоре.

— У меня вопрос, — заявил Врублевский.

Домбровский с интересом посмотрел на старого товарища. Тот повернулся к Росселю.

— Скажите, гражданин военный делегат, — сказал Врублевский, — вы сможете предоставить генералу Домбровскому то количество людей, которое он просит?

— За этим остановки не будет, — уверенно ответил Россель.

Уже все расходились, когда Феликс Пиа вдруг крикнул своим тонким, срывающимся голосом:

— Нравственно ли это?

Никто не обратил на него внимания.

Домбровский попросил Росселя прислать людей для засады за сутки до впуска версальцев. Россель обещал. Когда пришел назначенный день, вместо двадцати тысяч пехотинцев пришли три тысячи и вместо пятисот артиллеристов — пятьдесят. План Домбровского рухнул.

Нахмуренные брови Росселя, его четкая манера выражаться, его скупые резкие жесты говорили о том, что перед вами энергичный человек. «Ты рожден быть диктатором», — говорил его друг и поклонник Жерарден. Да и вообще не было недостатка в советчиках, которые нашептывали Росселю, что они ждут от него нового восемнадцатого брюмера. Никто из них не подозревал, что душевное существо Луи Росселя совсем не соответствовало его внешности: он был нерешителен, склонен к колебаниям, поверхностен, подвержен влиянию момента, мимолетного настроения. Домбровский быстро разгадал его.

— При всей мужественной наружности нашего нового военного делегата, — сказал он Врублевскому, — он по натуре своей баба, и притом довольно капризная.

Сменив Клюзере, Россель ничего не переменил в системе его управления, если только это можно было назвать системой. По-прежнему военный делегат не мог изобрести новой тактики для отражения натиска версальцев. То, что казалось в Росселе силой, на поверку оказалось просто педантизмом. Он был кабинетным стратегом, передвигавшим фигурки на карте. К тому же он был высокомерен и не допускал контакта между собой и проливавшими кровь фронтовиками.

В результате яростных атак, несмотря на героическую защиту коммунаров, 9 мая версальцы овладели фортом Исси. В этот день Россель предстал перед Центральным комитетом Национальной гвардии, который вызвал его для объяснений. Он обещал Центральному комитету, что завтра предпримет решительное наступление на Версаль через Кламарский вокзал, расположенный между фортами Исси и Ванв.

Он этого не сделал. В Коммуну пришли защитники фортов инженер Рист и командир 141-го батальона Жульен. Они умоляли Росселя о присылке снарядов и хлеба. Он ответил им:

— Я вправе расстрелять вас за то, что вы покинули свой пост.

Жульен с забинтованным плечом (его ранило разрывной пулей) ответил: