За морем где край земли - [3]

Хрольв тоже наблюдал. Он только что выбрался на вершину заваленной снегом каменистой гряды и остановился. Взгляд его был прикован к цепочке волков, бегущих по снежному полю. Обе его собаки тоже замерли на месте, наклонив головы, и шерсть на загривках у них встала дыбом.

Юноша на ходу достал из колчана стрелу, наложил её на тетиву и, обернувшись, выстрелил. Но промахнулся. И тут же споткнулся и кубарем покатился по снегу – видно, налетел на пенёк или камень, укрытый под снегом. Левая лыжа сломалась.

Хрольв оттолкнулся копьём и заскользил вниз по склону. Собаки молча бросились вперёд наперерез стае.

Волки приближались. Юноша барахтался в снегу, пытаясь отвязать лыжи, но вожак стаи был уже в нескольких шагах. Вот он замедлил бег, сжался, присел на задние лапы и вдруг стремительно распрямился в бесконечно длинном прыжке. И в этот же миг Хрольв бросил копьё. Сбитый в полёте зверь, словно споткнувшись, упал, да так и остался лежать с копьём в боку. Белый⁹ на белом снегу. И снег под ним понемногу становился розовым.

Разделавшись с вожаком, Хрольв поспешил на помощь к собакам, которые сцепились с двумя волками из стаи. Увидав человека, звери развернулись и побежали прочь.

– Храт! Хвитюр! – крикнул Хрольв собакам. – Ко мне!

Псы, кинувшиеся было за волками, послушно вернулись и принялись топтаться вокруг хозяина. Хрольв отвязал лыжи, и, проваливаясь по колено в снег, подошёл к юноше и протянул ему руку. Тот поднялся и стал отряхиваться.

– Благодарю, незнакомец, – сказал он. – Если бы не ты, мне бы не спастись. Кто ты?

– Имя моё Хрольв. Ещё называют меня Мореход. Отца моего звали Хравн, и был он родом из Санднеса.

– Моё имя Эйнар, – выпрямившись, сказал юноша. – Мой отец Торгрейв, которого ещё зовут Однорукий…

– Так вот кого нынче я спас, – прервал его Хрольв. И, встретив удивлённый взгляд юноши, усмехнулся: – Я иду как раз в дом твоего отца. И, сдаётся мне, нам придётся проделать вместе не только этот путь.

***

Длинный дом, засыпанный снегом, был похож на огромный сугроб. И только дым, поднимавшийся над крышей, обозначал присутствие человеческого жилья.

Несколько очагов освещали большое длинное помещение. Другого источника света здесь не было. Женщины в самом центре возились с будущим парусом. Они сшивали длинные полосы синей и красной шерсти. Эти полосы вскоре превратятся в большое прямоугольное полотнище, которое намотают на длинную, круглую палку и спрячут в кожаный чехол с пахучими травами, чтобы сохранить от сырости и насекомых.

В углу старик с белоснежной бородой мастерил стрелы, прилаживая к ним костяные наконечники. Потому что железа в Гренланде не достать.

Над одним из очагов, истекая жиром, жарилась туша оленя, и двое мужчин, непрерывно вращавших вертел, с вожделением смотрели на это лакомство. Да, оленину добыть становилось всё сложней. Чаще приходилось довольствоваться мясом тюленей, жёстким и отвратительным на вкус.

А посредине, на резной скамейке с высокой спинкой восседал человек в длинной белой одежде, с редкой, седеющей бородой и пронзительным взглядом серых сощуренных глаз. Из его правого рукава вместо нормальной человеческой руки выглядывал высохший, почерневший обрубок.

– Приветствую тебя в моём доме, Хрольв-Мореход! – поднимаясь со скамейки, заговорил человек, едва лишь две засыпанные снегом фигуры ввалились в дохнувший морозом дверной проём.

– И тебе привет, Торгрейв… – Хрольв запнулся, глядя на изувеченную руку хозяина.

– Да, меня всё ещё величают Одноруким, так что не стесняйся меня так называть, – усмехнулся хозяин. – Ведь это твоя секира сделала меня таким. Она с тобой? Покажи мне её!

Хрольв молча вытащил из мешка за плечами замотанный в тряпки топор.

– Разверни! – велел Торгрейв, взгляд которого теперь был намертво прикован к этому свёртку.

Не говоря ни слова, Хрольв стал разматывать тряпки. Тусклое лезвие-полумесяц сверкнуло в свете пламени, ожило, заиграло багровыми отблесками.

– Хороший топор! – удовлетворённо кивнул Торгрейв.

Люди вокруг, бросив свою работу, с завистью смотрели на оружие. Ведь мало кто в Гренланде мог похвастать хотя бы железным ножом, не то что настоящей боевой секирой.

– Ты позвал меня, чтобы посмотреть на мой топор? – Хрольв опустил секиру и стоял так, держа её в опущенной руке.

– Время забыть старые обиды, – Торгрейв шагнул к нему. – Наш мир стоит на краю гибели, стоит ли нам, людям, приближать её своими раздорами?

– Отец! – Эйнар вышел из-за широкой спины Хрольва. – Отец! Этот человек спас меня от волков! Если бы не он, я бы не стоял здесь сейчас перед тобою.

– Правда ли это? – Торгрейв сделал ещё один шаг и оказался рядом с Хрольвом. Глаза их встретились.

– Это правда, – спокойно ответил Хрольв.

– Ты знал, что это мой сын?

– Пока разгонял волков – нет.

– А если бы знал?

– Если бы знал, поступил бы так же. Ведь это и сын Сигню. Твой человек так сказал.

– Да, это так, – мгновение помолчав, ответил Торгрейв.

– Я пришёл потому что ты прислал мне это, – Хрольв достал из-за пазухи серебряный молоточек на потёртом шнурке. – Только поэтому. А теперь говори. Я буду слушать.

С этими словами он шагнул к очагу, сел на вязанку хвороста и протянул замёрзшие руки к огню.